Жан-Пьером, но, знаешь, не зацепило. Никого из нас. И мы решили остаться просто друзьями. По-моему, такая ситуация всех устраивает. Поэтому оба они свободны: что шкипер, что матрос. Дерзай, Ассоль! Да, кстати: они не гомики (хотя, может, тоже разик друг с другом побаловались) – а я не лесбиянка. Тут тебе бояться (или ловить) нечего.
– Что ж, спасибо за откровенность, – сказала русская.
Она начала стремительно трезветь. Ей требовалось срочно протрезветь.
– Значит, ты считаешь нормальным, если я поеду с вами?
– Почему нет?
– Хорошо. Но у меня здесь, на острове, есть еще одно маленькое дельце.
– Собрать вещи?
– Нет.
– Нет?
– Я путешествую налегке.
– Тогда что же?
– Надо кое с кем попрощаться.
– Может, лучше уйти по-английски?
– Нет, это было бы очень неудобно.
– Тогда не затягивай. Когда прощаешься – особенно навсегда! – не надо рассусоливать. Тут закон такой: чем быстрее – тем лучше, – промолвила мудрая (не по годам – выглядела она меньше, чем на тридцать) Мадлен.
Когда Димитрис увидел русскую, подходившую – во второй раз за день! – к его прокату, сердце его болезненно сжалось. Им овладело нехорошее предчувствие. Очень нехорошее.
Девушка выглядела решительной и – что странно – пьяноватой.
Юноша выскочил из здания офиса. Посетителей все равно не было – мертвый сезон, скоро контору вовсе закроют на зиму, – но сейчас в ней сидел бухгалтер, подбивал баланс. У дверей Димитрис столкнулся с возлюбленной нос к носу.
– Димитрис, – без обиняков сказала она, – мне надо уехать.
Внутри у него все оборвалось. Он не знал, что ответить.
– Ты очень мне помог, – продолжила она, – ты меня выручил, и я очень благодарна тебе. И еще: мне было с тобой хорошо. Но я… Я не могу сидеть на острове целую вечность. Прости. Как-нибудь еще свидимся.
Ее надо было остановить. Разубедить. Но как? И парень только прохныкал, как маленький мальчик:
– Пожалуйста… Пожалуйста, не уезжай…
– Я не могу… Не могу остаться… Я должна понять, кто я. И что со мной стряслось.
– Я не хочу тебя отпускать! – выкрикнул он.
– Я ничего не могу поделать, – сказала она тоном, не оставляющим никакой надежды.
И тогда – тогда он не нашел ничего лучшего, чем опуститься перед ней на колени, обхватить ее бедра руками и уткнуть свое лицо ей в лоно – словно он был маленьким мальчиком, от которого уезжала мама. Редкие прохожие – и бухгалтер через стеклянную витрину – с изумлением смотрели на разыгравшуюся сцену.
– Пожалуйста! – повторил молодой человек. – Пожалуйста, не уезжай! Я не смогу жить без тебя!
Девушка погрузила руки в его шевелюру и стала нежно перебирать волосы – в точности как сегодня ночью, когда он ласкал ее. Тогда ему
