на воскрешение им же самим созданного призрака, как существо сцепило руки над головой и метнуло в Иего молнию, но не ослепительно-белого, а тлеюще-рубинового цвета. все это было настолько дико для великого иерофанта, безусловного хозяина своего творческого мини-мира, что он даже никак не среагировал на энергетический удар, способный испепелить любой материальный объект. И пока он стоял, объятый рубиновым пламенем и горел, как могло показаться бы стороннему наблюдателю, темное существо совершило гигантский скачок и оказалось на краю воронки, неподалеку от пылающего Иего. Впрочем горел наш демиург не по-настоящему, поскольку проникая в пространство созданной им реальности, он не являлся материальным объектом и представлял из себя сиайру – определенным образом структурированное ментальное поле, которое какой-нибудь спиритуалист конца 19 века назвал бы ничего не значащим словом «эктоплазма». Разумеется, Иего мог бы и не вспыхнуть, если бы ожидал нападения, и весь заряд обернулся бы против его пославшего, однако то, что произошло было настолько неслыханно для создателя миров, что великий иерофант впервые за миллионы лет оказался в замешательстве. Впрочем замешательство его длилось долю секунды, надо было прояснять ситуацию, устанавливать личность незнакомца, который, как оказалось не являлся спонтанной флуктуацией его ментального поля (иначе бы ни о какой ответной агрессии, да и самом воскрешении из пепла не могло быть и речи). Иего вышел из пламени, оставив его догорать в стороне, словно обозначив своими контурами то место, где только что стоял, и грозно, как того требовал образ в котором он собирался являться первым пророкам своего культа (какому-нибудь Аврааму или Моисею) обратился к незнакомцу:
– Я – пантократор, Творец этого мира, я не звал и не создавал тебя. Кто ты и как попал туда, куда тебя не звали? – (теперь Иего не сомневался, что незнакомец, который явно не был лимурийцем, так же и не являлся и флуктуацией ментального поля Иего, как его Фейри и чудесные животные. Он и был тем неведомым некто, который уже давно вмешивался в информационную матрицу земли и ухитрился весьма основательно подкорректировать Провиденциальный план, абсолютно не согласуясь с мнением пантократора). Печальный демон оценивающе окинул фигуру великого демиурга и улыбнулся странной улыбкой, совсем не свойственной лимурийцам, в каком бы облике они не находились (Иего вообще почти никогда не улыбался)
затем низким голосом проговорил:
– Я часть той силы, что вечно стремясь ко злу, невольно совершает благо. Однако я не ожидал, что ты так быстро очухаешься после моего удара… по-видимому я тебя недооценил. Тот же вопрос могу задать тебе и я: кто ты и что тебе здесь надо? Впрочем я догадываюсь, ты тот, кто постоянно вмешивается в информационную матрицу и мешает установить в этом мире нормальный, рациональный порядок.
«Где-то
