приятелю о вчерашнем нападении на Зою. И о сегодняшнем убийстве Вячеслава.
По мере того как я продвигался в своем рассказе, лицо Сани делалось все мрачней и, я бы сказал, быковатее. Когда я закончил (это чудесным образом совпало с моментом, когда товарищ полковник завершил свою трапезу), он рявкнул:
– Ну, и зачем ты мне все это рассказываешь?! Как я должен, по-твоему, это воспринимать?! Я воспринимаю – как подставу. Потому что если я все это знал и тебя немедленно, на этом самом месте, не арестовал – значит, я тебя покрываю. А если покрываю – значит, имею свой личный и, наверное, корыстный интерес. Значит, кто я после этого получаюсь? Коррумпированный полицейский. УСБ только и остается, что принять меня под белы рученьки. Давай, Паша, показывай, где ты там прячешь «жучок».
Я смотрел на своего давнего дружка со все возрастающим удивлением. Я не стал говорить, что у него, видимо, развилась паранойя. Или что о борьбе с коррупцией чаще всего разглагольствуют – согласно принципу «на воре шапка горит» – как раз коррупционеры.
Напротив, тихо и внушительно, словно впрямь говорю с психбольным, я молвил:
– Ситуацию, Саня, можно рассмотреть с другой стороны. Я, допустим, твой личный агент. И я дал тебе, безвозмездно, то есть даром, информацию, что позавчерашнее убийство в Марьине гражданина Зюзина связано с сегодняшним душегубством на Никитской. И, возможно, в деле замешаны два амбала, которые передвигаются по городу на «Нексии» номер такой-то. Во всяком случае, вчера они напали на Зою Шагину. И все эти дела, возможно, как-то объединены с исчезновением неделю назад некой Елены Румянцевой, работавшей маникюршей в салоне «Кейт и Лео» на Чистопрудном бульваре. И, кстати, непосредственно перед сегодняшним убийством Вячеслава ему звонил некий Влад, номер мобильника нижеследующий. – И я продиктовал ему по памяти телефон возможного убийцы.
– Я тебя услышал, – буркнул Перепелкин. Мои увещевания отчасти смягчили его. – Что ты от меня хочешь?
– Чтобы, когда твои подчиненные выйдут на меня – а они, боюсь, скоро выйдут, – мое тело не вязали и не тащили сразу в ИВС. А потом не закрывали в СИЗО. Пусть допросят, я не против, но потом отпустят.
– Да, Синичкин, наглость твоя безмерна, – вздохнул мой старый дружбан. – Потому что очень многого ты хочешь. Знаешь что? Если не хочешь, чтоб прямо сегодня тебя закрыли, – заляг на дно. И носа не высовывай. До тех пор пока мы, орденоносная московская полиция, не закроем тех, кто действительно убил Зюзина и этого твоего Вячеслава – Не-Знаю-Как-Фамилия.
– Я не против, но я буду тебе позванивать, как идет дело.
Саня скислился.
– Не могу я тебе ничего обещать, Синичкин, ибо – тайна следствия.
Он еще раз глянул на часы, в несколько глотков допил из пиалы зеленый чай, а потом встал, сунул мне свою ручищу и сказал: «Адье!»
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
