множа зыбкие тени, которые усиливали ощущение базарной сутолоки.
– Hi, Match, good to see you again[10].
Низкий, неподражаемый голос. Я был удивлен и польщен тем, что Фокси меня не забыла. Я обошел ширму, которая скрывала ее от взглядов. По бокам у Фокси сидели еще две колдуньи. Слева – худая дылда со светлой кожей, волосы заплетены в светлые косички, делавшие ее похожей на сфинкса, справа – толстушка с очень черной кожей. Широкая улыбка обнажала ее редкие зубы, по африканским поверьям приносящие удачу. Все три женщины сидели, поджав ноги.
Я подошел поближе. Фокси была закутана в пунцовый балахон, напоминающий занавес в оперном театре. Голова обвязана шарфом того же цвета, лицо покрыто ритуальными насечками. Глядя на нее, я вспомнил, что, по мнению некоторых фармакологов, в организме колдунов происходят изменения. Поглощая снадобья, колдуны и колдуньи через дыхание или поры сами начинают выделять яды и галлюциногенные вещества. Я заговорил по-английски:
– Я не вовремя, красавица? Ты не одна?
– Honey[11], это зависит от того, что тебя ко мне привело.
Она говорила по-английски тягучим, ленивым голосом. Прикрыв глаза, она толкла в деревянной миске какие-то порошки удивительно худыми для ее тела руками. Плоть ее словно обгорела и иссохла, обтянув кости. Она зажгла серую веточку:
– Это для моих девочек. Я очищаю ночь. Ночь порока, ночь греха…
– Кто же в этом виноват?
– Хм… Они должны выплачивать свои долги, Мат, ты же знаешь. Огромные долги…
Она воткнула тлеющую ветку в щель между половицами.
– Ты по-прежнему христианин?
У меня пересохло в горле, обожженном выпивкой, сигаретами, а теперь еще воздухом этой дыры. Я ослабил галстук:
– По-прежнему.
– Значит, мы с тобой способны понять друг друга.
– Ну нет, мы на разных берегах.
Фокси вздохнула, следом за ней вздохнули две другие женщины.
– Вечные твои противопоставления…
Редкозубая не без иронии сказала по-английски:
– Христианин возносит молитвы, колдун насылает порчу…
Та, что с косичками, добавила на том же языке:
– Христианин поклоняется добру, колдун – злу…
Фокси схватила красный тазик, в котором плавала какая-то дрянь: то ли обезьяна, то ли зародыш.
– Honey, добро, зло, молитва, чары – все это не так важно.
– А что важно?
– Власть. Только власть имеет значение. Энергия.
Теперь она держала в руках нечто вроде скальпеля с лезвием из обсидиана. Резким движением колдунья рассекла им череп существа в тазу.
– Как ею потом распорядиться, это личное дело каждого.
– Единственная ценность для христианина – спасение
Привет, Мат, рада снова тебя видеть (
Милый (
