каждой ветке по десятку, а вот такое сочетание придется поискать. Похоже, это меня.
Машина, непонятная иномарочка, мимо которой я только что прошла, распахнула дверцу и выпустила на свет белокурую девицу-красавицу, босую, в кукольной юбочке и маечке, едва доходящей до солнечного сплетения.
Это Наташа. Наташа, Наташа, Наташа… Шадова, вот кто она. И не встречались мы с ней никак не меньше двух лет.
– Привет!
С другой стороны машины, из-за руля, выползает мордоворот какой-то, полный, со всклокоченной шевелюрой, в широченных джинсах, обрезанных по колена. С ним мы не встречались никогда. И не встречаться бы!
– Ты как цветик полевой!
Принимаю комплимент, как относящийся к платью, что сейчас на мне. Легкое оно, воздушное совсем, но не настолько все же.
– А ты как гвоздь программы.
– Мерси!
Улыбка у нее славная. Белозубая, открытая такая. Правдивая. И густой загар не портит ее лицо. Не здешний загар, не волжский.
– Это Борис, мой муж.
Хорошо подходит к нему это имя. Борис, и никто иной!
– Поздравляю тебя с Борисом! И вас, Борис, с таким вот босоногим сокровищем!
– Да я уже скоро год как поздравляюсь этим сокровищем!
Борис густо хохотнул и обнял супругу за талию.
– Вот что значит отколоться от общества и забыть старых друзей! – корит меня она, рисуясь в его руках.
Похоже, у этих все в порядке на сегодняшний день.
– А как ты?
– Прекрасно! – развожу руками. – Как видишь!
– Замужем?
– Нет!
– У-у-у! – то ли сочувствие, то ли восторг, то ли зависть. А может, все вместе. – Что так?
– Девчонки, пошли в машину, я таять начинаю!
– Пошли, Тань, там кондиционер, прохлада, поболтаем, сто лет ведь не виделись, пошли!
Они, действуя сообща, чуть ли не силой затащили меня, слабо отбивающуюся, в машину, захлопнули дверцы. Внутри мягко звучала негромкая музыка, и через несколько минут действительно стало прохладно.
Наташка трещала без умолку, с пятого на десятое рассказывая о свадьбе, отце, Борисе, недавней их поездке на Канары и еще о тысяче вещей невразумительно и малопонятно. Борис, не делая попыток ее перебить, похохатывал, восторженно выкатывая темные, влажно блестящие глаза. Наконец она запыхалась и предоставила ему возможность ввернуть свое словечко.
– Тань, вот так всегда! – пожаловался он. – Деваться было некуда, и я привык.
– Бедолага! – пожалела его, но Наташа не дала продолжить.
– Как ты-то? Помню, тогда ты только начинала. Постой, что-то правоохранительное, да?
– Почти, – согласилась я. – Частно-детективное, с лицензией.
– Ого! – выкрикнул Борис. – Какие люди! – А Наташа ему пожаловалась:
– Вот, она всегда
