берестяных туеска величиной примерно со стакан, всыпал в каждый по горсти сушеного гороха и закрыл крышками. Потряс, прислушался к получающемуся звуку, еще потряс.
– Понимаешь?
– Ага, только, дядька Михал, надо вот в этот туесок еще горошку подсыпать, чтобы звук одинаковый был.
Мишка даже сам не понял, что его больше удивило: обращение «дядька» или тонкость музыкального слуха мальчишки.
– Ну подсыпь сам.
Малец и добавил-то всего три или четыре горошины. Потряс туески, открыл оба и отсыпал понемногу из каждого. Снова потряс, склонив голову набок, и расплылся в улыбке:
– Теперь хорошо!
– Ну, беги, подыгрывай.
Артюха, услышав ритмичное погромыхивание самопальных шейкеров, удивленно поднял брови, не прерывая игры, отыскал глазами мальца и кивком головы указал тому на место рядом с собой.
«Вот так, сэр Майкл, коллекционируйте счастье на детских лицах, и чем обширнее будет ваша коллекция, тем дольше проживете. Да и потом… если там, наверху, кто-то и вправду есть – зачтется. Ей-богу, зачтется, вернее, чем все поставленные в церкви свечи».
Дня через два или три, проходя по двору, Мишка вдруг услышал звуки рожка и свирели:
Расцветали яблони и груши,
Поплыли туманы над рекой
Выходила на…
Свирель сбилась, следом за ней умолк рожок, а потом дуэт зазвучал снова:
Расцветали яблони и груши…
Малец оказался из той самой семьи, которую Мишка с таким скандалом выкупил у Афони. В Нинеину весь семья переехала вместе с воинской школой, и Артюха, научив пацаненка играть на рожке, заставил его разучить воинские сигналы, которые напел ему Мишка: «Подъем, отбой, тревога, целься, приступить к занятиям» – все, что удалось вспомнить.
Так Мишкин протеже стал сигнальщиком Младшей стражи, а звать его стали Дудариком, и прозвище это ему очень шло.
Артемию же Мишка поручил искать мальчишек, обладающих музыкальным слухом и способных выучиться игре на каком-либо музыкальном инструменте. Мысль о создании военного оркестра была совершенно несвоевременной, Мишка сам себя обзывал дураком, но этот дурацкий проект засел в мозгу, как рыболовный крючок, и избавиться от него никак не получалось.
– Стража! В колонну по три становись! На обед, правое плечо вперед, шагом, ступай!
Со строевыми командами Мишка намучился предостаточно. Заменить немецкое «марш» на русское «ступай» особого труда не представляло – эта команда существовала в русской армии еще при Екатерине Великой, «марш» появился только при Павле I. Шеренгу Мишка заменил на ряд, а вот с колонной ничего придумать не смог, так и оставил.
«Ну-с, сэр, пора на ежедневное мучение, укрепите себя мыслями о Божественном – и вперед. Кто там у нас сегодня по календарю?»
Мишка пошуршал записями, сделанными под диктовку отца Михайла.
«Ага,
