перекладывая из одного в другой. Сейчас самое время на них охотиться – недавно вылетевшие из гнезда птенцы еще не успели набраться ума и растрясти детский жирок. С горохом да укропчиком… Рыска сглотнула слюну. Старую ворону поди излови, она сама кого хошь съест – и крыжовник с куста подчистую обклюет, и колобок стынущий с тарелки на подоконнике утянет, да так ловко, что будто сам убежал. К тому же жесткая она, горькая. А у Сурка, по слухам, в лесу целая делянка гнездовий, к ней специальный вороний пастух приставлен, подкармливает и глядит, не пора ли силки ставить.
Колай почтительно замер в трех шагах от двоюродного брата, чтобы, упаси Богиня, не сбить его со счету.
– …сто сорок шесть, сто сорок семь… Эх, трех штук до ровного не хватило! – Сурок разочарованно выпрямился и наконец «заметил» родича. – А, здравствуй, Колай!
– Здравствуй и ты, Су… Викий! – Мужики обменялись рукопожатиями и тут же незаметно отерли руки о штаны: Сурок от бедняцкого духа, Колай от вороньего пера.
– А это чего, дочка твоя? – Хуторянин перевел взгляд на Рыску. Девочка нахохлилась: лицемерие взрослых ее здорово злило. Как будто сам не знает!
– Ага.
Сурок подцепил толстым пальцем Рыскин подбородок, покрутил вправо, влево. Скривился:
– Мелкая она у тебя какая-то. Сколько ей? Семь?
– Что ты, брат, – весной девять сравнялось! – показушно обиделся Колай.
Девочка сердито дернула головой, срываясь с крючка.
– Ах да, война же в прошлый год Крысы закончилась, – намеренно поддел брата хуторянин. – А будто вчера избы горели. Вот время-то летит…
Мужики вежливо помолчали, якобы скорбя по погибшим, а на деле прикидывая, как бы ловчее повести торг.
– А тучек что-то нет и нет, – начал второй заход Колай. – Я, покуда к тебе дошел, весь взопрел.
– То-то и оно, – глубокомысленно возразил Сурок. – Парит. И ласточки низко летают, видишь?
Ласточки действительно носились над самой землей – там маслянисто поблескивала навозная лужа, над которой вились мухи. Тем не менее Колай согласно покивал:
– Дай-то Богиня, пойдет. А то воды не наносишься.
– На твой-то огород и полшапки хватит, – пренебрежительно фыркнул Сурок, – а у меня видал, поля какие? Тут полоть не успеваешь, не то что поливать. Всю прислугу пришлось на грядки выгнать. Стыдно сказать, жене самой пол мести приходится!
Колай сочувственно поцокал языком. Рыска покраснела, пытаясь удержать подступающий к горлу смех. Ужас какой – пол подмести! Девочка это даже за работу не считала, знай веником махай, о своем думая. А помои, наверное, Сурок по ночам выносит, чтоб никто его позора не видел!
– Ы-ы-ы… – все-таки вырвалось сквозь зубы.
– Она что у тебя – немая? – изумился хуторянин.
– Что ты, брат! –
