на стоящую возле помойного ведра корзину:
– Да срезай потоньше и глазки хорошенько выколупывай! А то знаю я вас…
Девица, наоравшая на Рыску, сейчас ловко крошила луковые перья, широкими взмахами сметая зеленые колечки в миску. Из-под чистенькой косынки, завязанной не под подбородком, а сзади, как у городских, выбивались рыжеватые вьющиеся прядки.
– Возьми лучше этот, он острее, – закончив, мирно сказала она, передавая девочке свой нож. – Тебя как зовут?
– Рыска. – Картошка выскользнула из пальцев и булькнула в теплую мутную воду. Рыска с отчаянием уставилась на расходящиеся круги.
– А я Фесся. – Служанка заговорщически подмигнула девочке. – Ничего, привыкнешь! У меня тоже поначалу все из рук валилось.
На душе у Рыски немножко потеплело. Оглянувшись на хозяйку, она тайком выловила утопленницу, обтерла о подол и кинула в горшок с чистой водой. Дальше дело пошло ловчее и быстрее, даже женка не нашла, к чему придраться.
Время до ужина пролетело почти незаметно. За стол сели уже в потемках, когда хозяева поели и улеглись спать; Рыска так и не увидела ни правую жену Сурка, ни детей. Полы они сами метут, ага… Помимо Фесси в доме прислуживали еще двое батраков: дедок, которого звали по всякой мелочи – ножи заточить, курицу зарезать, черенок у ухвата починить, и Цыка, бравший на себя более тяжелую работу. А на вывешенную над порогом лампу к дому стеклось столько народу, что у Рыски даже пальцев не хватило сосчитать. Батраки поочередно смывали у припорожной колоды замешенную на поте грязь, плещась и фыркая как быки. Потом степенно заходили на кухню, придирчиво выискивали в прибитом к стене коробе свою, лично вырезанную из дерева, ложку и подсаживались к столу. Просторная кухня мигом стала тесной и душной, хотя дверь уже не закрывали.
Усталые люди вначале ели молча, наперебой черпая из горшка тушенный с салом горох и запивая квасом, но постепенно отошли, заговорили, стали отпускать шуточки, по большей части непонятные Рыске, но безумно смешные для всех остальных. Девочка забилась в уголок, жуя подгоревшую, негодящую для хозяев рогульку, но самой Рыске она казалась праздничным угощением. Пожалуй, и тут жить можно, заключила она.
– Эй, Жар! – окликнула Фесся, когда разговор стал совсем уж взрослым. – Проводи-ка свою соседку на чердак, детям спать пора.
– Чего она, сама не найдет? – проворчал мальчишка, но c лавки поднялся.
Днем Рыска его не видела, а за ужином не обратила внимания. Пришлось разглядывать теперь, и ничего хорошего девочка не увидела: выше и старше ее на пару лет, на Илая похож – такой же худой и нахальный, с волосами цвета куньей шерсти. Наверняка драться будет, с тоской решила Рыска.
– А ты у нас давно усы брить стал? – лукаво напомнила служанка.
– Тю, я и без усов поумней некоторых
