стало тихо-тихо. Все уставились на пяток малиновых макушек, колышущихся не в лад с остальными.
– Эй, дед! – дрогнувшим голосом окликнула Фесся. – Это ты там бродишь?
– Он вроде в другую сторону уходил, – вспомнила Рыска.
Вместо ответа кусты снова хрупнули и шелохнулись, уже ближе. Корова тревожно замычала и попятилась на всю длину вожжей. Порты поплыли-таки по реке, лениво шевеля штанинами. Женщины начали жаться друг к другу, ожидая, кто первый завизжит, чтобы подхватить.
Ветки наконец раздвинулись. Зверь вышел на полянку и замер, сбитый с толку дружным… хохотом.
– Лисичка! – умилилась Фесся. – Ты глянь, совсем нас не боится.
Жар порылся в карманах, свистнул и бросил лисе кусочек хлеба. Та наклонила морду, тщательно обнюхала подачку, но есть не стала.
– Ишь ты, – изумилась служанка. – Видать, не голодная.
– А чего ж тощая такая?
Лиса действительно была какая-то костлявая, пыльная и облезлая. И на лапах она стояла нетвердо, пошатывалась и постоянно переступала, пытаясь сохранить равновесие.
– Может, из сгоревшего леса? – предположил Жар. – Еле выбралась, никак отдышаться не может?
– Бедненькая. – Рыбачка присела на корточки, протянула к лисе руку. – Иди сюда, кысь-кысь-кысь…
Лиса, к общему удивлению, подумала и пошла.
– На кой она тебе сдалась? – раздраженно спросила женка – единственная, кто не бросил полоскать белье. Ну подумаешь, лиса. Дома целая шуба из таких висит, гладь сколько влезет.
– На воротник, – тем же ласковым голосом проворковала тетка, продолжая подманивать животное, не подозревающее о причинах такой доброты. – Оклемается, перелиняет и…
– Что-то не нравится она мне, – прошептала Рыска, вцепляясь в Жаров локоть.
Мальчик уставился на ее макушку, не веря своим ушам. Обычно подружка первой бросалась на выручку застрявшему в заборе утенку или отважно лезла в будку к цепному псу, чтобы выдрать у него репей из уха.
Вернулся дедок – действительно, с другой стороны опушки. На ладони он торжественно нес лист лопуха, на котором горкой лежали большие полосатые улитки.
При виде лисицы, уже ступившей на мостки, дед охнул, выронил лакомство и заголосил:
– Да вы что, дуры, опупели?! Она же бешеная!
Лиса вздрогнула, и в башке у нее как будто что-то переклинило. Глаза, и без того красноватые, с отвислыми веками, разъехались в стороны. Зверь оскалился. Пасть оказалась заполнена белой густой слюной, хлопьями потекшей с сероватого языка.
Рыбачка, завизжав, вскочила и швырнула в лису мокрой рубахой, а сама шумно сверзилась с мостков. Женка и служанка ненадолго от нее отстали. Бешеная зверюга шарахнулась от выплюнутых рекой брызг и стрелой – откуда только силы взялись! – погналась за Жаром. Мальчишка
