и полностью подавляющий волю. Простыни опутали меня, словно щупальца какого-то сверхъестественного существа, и, пытаясь вдохнуть, я гадал, увижу ли когда-нибудь опять мою дорогую жену. Погружение в ничто оказалось бесконечным, но вдруг чары рассеялись сами собой, и глаза мои распахнулись…
Со смущением и облегчением я обнаружил, что уже утро.
Бери-стрит, 27, Лондон
8 мая 1788 г.
Генри!
Я ожидала, что накануне вечером мы встретимся в Вестминстерской школе красноречия, как договаривались, но надежды мои пропали втуне. Интересно, сумели ли вы обеспечить наше участие в летних гастролях, как обещали? Если наше финансовое положение не переменится к лучшему, то что же будет с нашей дочерью? Вы, безусловно, понимаете, что я не могу снова просить о помощи отца. Тот факт, что у него новая жена, отнюдь не помог в моих стараниях утихомирить его.
Тема дискуссии вчера вечером была такой: «Правдив ли известный афоризм, гласящий, что в семейных отношениях нет середины, но брак всегда есть высшее счастье или горчайшее горе». Помня о плачевном состоянии наших личных отношений, нахожу эту тему весьма кстати. Интересно было бы услышать вашу точку зрения на сей предмет. Мнения же собравшихся разделились. Многие утверждали, что нормальный брак и есть нечто среднее между счастьем и горем, что глупо искать в брачном союзе совершенного счастья, поскольку людям свойственно ошибаться: слишком часто ими руководит не рассудок, но чувства. И «горчайшего горя» в браке также терпеть нельзя, несмотря даже на то, что развод – это низость. Это последнее утверждение и породило больше всего споров. Некоторые из собравшихся объявили, что муж и жена не имеют права рвать узы брака, заключенного перед лицом Господа; неважно, сходятся ли они характерами и в радость ли им их союз.
Жаркий спор, последовавший за этим, напомнил мне апрельскую дискуссию в Каучмейкерз-холле. Обсуждали, как вы, возможно, помните, что более разрушительно для семейного счастья – ревность мужа или непостоянство жены. Тема была предложена женщиной, написавшей роман под названием «Прекрасная неверность», и собравшиеся сошлись на том, что непостоянство жены гораздо разрушительнее. Я тогда предложила расширить тему обсуждения, включив в нее также изменников-мужей и ревнивиц-жен. Но, как вы наверняка помните, миссис Мэри Смит, приятельница моей юности, выгодно вышедшая замуж за доктора Уильяма Смита, заявила, что именно ревность жен толкает на измены мужей, и потому вопрос не стоит обсуждения.
Миссис Смит присутствовала и на вчерашней дискуссии, и незначительность ее вклада в оную ясно показала, что ее интеллект с тех пор нисколько не развился. Она унизила меня перед своими безмозглыми спутницами и разиней-муженьком, во всеуслышанье отметив ваше отсутствие. Мало этого, затем она с фальшивым сочувствием сказала, что темы, подобные сегодняшней, способны обсуждать прилюдно только пары, чей брак прочен.
Мне до сих пор больно от этого унижения и от того, что вы нарушили
