в вист и обычно проигрывал. Везение в картах оказалось весьма переменчивым и чаще всего менялось не в мою пользу.
– Подумайте, насколько человек аналитического ума превосходит в игре того, кто только соблюдает правила. Аналитик накапливает массу наблюдений и умозаключений о своем противнике, изучая выражение лица. Он наблюдает, как меняется выражение лица в ходе игры, будь это уверенность, удивление, триумф или разочарование. Он может распознать блеф по жесту, каким была сброшена карта. Сыграв дважды, аналитический ум может играть дальше, будто другие игроки сидят с открытыми картами.
Мы достигли Пикадилли, повернули на запад и вошли в Грин-парк.
– Но помните, – продолжал он, – аналитик всегда хитер, но простой хитрый человек довольно часто не способен к анализу.
Дюпен повернулся ко мне, ожидая согласия. Свет отражался от зеленых очков.
– Совершенно верно, – пробормотал я, хотя был озадачен.
– Очень хорошо.
Он опять погрузился в молчание. Идя по парку, Дюпен решал некую неведомую мне загадку, я же развлекался, разглядывая гуляющую публику. Мое внимание привлекли три хорошеньких молодых леди, судя по их униформе, няни. Они оживленно беседовали, катя перед собой по большой коляске. Вокруг них носились кругами трое малышей, поглощенных какой-то загадочной детской игрой.
– Нет ли у вас еще каких-нибудь воспоминаний о торговке искусственными цветами или мыслей о том, почему кто-то хотел напомнить вам о той попытке похищения?
Вопрос Дюпена удивил меня, на что он, очевидно, и рассчитывал. Не менее удивительным оказалось его решение свернуть влево и пойти по газону к стене ограды. Я поспешил за ним, огорченный тем, что потерял из виду резвящихся детей. Потом мне пришло в голову, что я тоже был невинным играющим ребенком, совершенно не подозревающим, что за ним следят – точнее, его выслеживают…
– Я больше ничего не вспомнил о продавщице цветов и не могу ответить на ваш вопрос, но, по правде говоря, отчетливо чувствую, что с тех самых пор, как получил это нежеланное наследство, рядом со мной незримо присутствует нечто…
Дюпен кивнул.
– Враг наблюдал за вами некоторое время и довольно много знает о вас. Он послал вам в Филадельфию семь писем в шкатулке красного дерева, и еще четырнадцать прислал в гостиницу, где вы остановились в Лондоне. Теперь нам нужно понять, чего он от вас хочет.
В этот момент мы подошли к воротам. Дюпен вышел из парка, и я последовал за ним.
– Дюпен, наше путешествие уже началось?
– Да, сэр.
– Не просветите ли вы меня, какова его цель?
– Мы исследуем все направления, включая вашу теорию о том, что письма фальшивые.
– Но как? – спросил я.
– Согласны ли вы, что мы оба знаем Лондон гораздо хуже, чем наши родные города?
– Да, конечно.
– А с тем, что в письмах упоминаются определенные места, которые могут существовать, а могут и не существовать? –
