и начала, бесцеремонно, выдёргивать из его рук целлофановый пакет. Сопровождая, каждый свой рывок, громкой фразой на своём языке. Смущённый молодой человек, не зная как вести себя в такой ситуации, густо покраснел, крепко удерживая в руках своё имущество. Стоящие неподалеку арабы, с интересом наблюдали за результатом поединка, никак не вмешиваясь в происходящее. Военный, в светло- коричневой форме, красном берете, с автоматом в руке, громко прикрикнул на расшалившегося ребенка. Взяв девочку за руку, обратился к толпе, по-видимому, спрашивая, чей ребенок? Из гущи людей, вынырнула высокая, стройная арабка, с лицом, сплошь обезображенным синей татуировкой. Что-то зло крикнула, ни к кому не обращаясь, схватила за руку упирающуюся девчушку и скрылась в толпе.
Наконец, появился советский переводчик, молодой человек, с восточными чертами лица, одетый в лёгкую, светло-зелёную, с открытым воротом форму. Быстро собрав паспорта приехавших, он проводил группу в соседний зал. Там, за полукруглыми, громадными столами, два потных, усатых дядьки, со свирепыми выражениями лиц, «шерстили» вещи приезжих. Нет, не осматривали, а именно «шерстили», и Шереметьевским таможенникам было до них далеко. Бесцеремонно открывая чемоданы, они валом высыпали содержимое на стол, затем, что-то из имущества летело за прилавок – это были лишние вещи. Оставшееся, испуганные пассажиры, кучей заталкивали в растерзанные чемоданы, добрым словом вспоминали аллаха, и безропотно удалялись к выходу, волоча по полу помятые баулы. Симонов представил, как сейчас посыпятся на стол, из его спортивной сумки брюки и бельё, две булки черного хлеба, три бутылки водки, купленные после пересечения границы, в русском буфете, на оставшиеся советские деньги, сигареты, и всё остальное, чудом пропущенное таможенной службой аэропорта «Шереметьево». Стоящий сзади, за спиной Симонова, тот самый, молодой парень, у которого хотела вырвать пакет шустрая девочка, увидев, творящийся разгул, задумчиво произнёс:
– А у меня, там, шмат сала заныкан, вот будет смеха, когда его найдут. Дело в том, что сало в арабские страны к ввозу категорически запрещено, и нарушение этого правила, влечёт большие неприятности. К группе присоединилось несколько русских женщин, по-видимому, возвращающихся из отпуска, и знающих эту процедуру. Но страхи были напрасны, всё обошлось. Во главе с переводчиком, они стороной обошли яростных таможенников, и вышли на улицу, под жаркое солнце.
На улице прилетевших ждал, видавший виды, судя по боевым шрамам на боках, обшарпанный, советский автобус ПАЗ. За рулем сидел пожилой араб, с приветливым лицом. Все уместились на продавленных сидениях, и автобус, отчаянно гремя внутренностями, тронулся. Проезжая мимо какой-то грандиозной стройки, за высоким забором, переводчик, сидящий впереди, как опытный гид, пояснил – строящийся аэропорт, в отпуск полетите уже, отсюда.
Вся остальная поездка, напоминала широко практикуемые
