трое было убито.
На следующей неделе пропала дочь самурая, через месяц – младший сын. А спустя еще месяц тела обоих были найдены под стенами Ишиды. Ослабленный ужасами прошедших месяцев, а теперь еще и отцовским горем, Миёси обратился к шаману.
– Среди тех, кого ты убил в эти дни, был колдун. Он не успел наложить на тебя проклятье – твои вассалы настигли его уже в пути, но именно он должен теперь тебе отомстить, – говорил колдун. – Тебе и твоей семье.
– Как такое возможно? – в отчаяньи спрашивал самурай.
– Этот колдун проживает свою последнюю земную жизнь. Если он не смог принять смерть как подобает, не очистился должным образом, а настигла его кончина в пути или в бою, то дается ему еще несколько дней после смерти, чтобы довести ритуал до завершения. Ты убил его без вины – и завершением его кончины будет смерть твоя и твоей семьи.
Сказанное поразило Миёси в самое сердце. Он выхватил катану и хотел было убить шамана, но остановился – слова уже были произнесены, и вырвать их из памяти и души было куда сложнее, чем отсечь голову оракулу.
С того дня Миёси прекратил казни. Прекратились и кошмары. Вернее, они сменились кошмаром наяву – каждую ночь неистовые вопли слышались у стен Ишиды – и снаружи и изнутри. Никто из обитателей крепости не мог спокойно спать – так громки и ужасающи они были. Труп колдуна, верхом на коне, стоял у ворот крепости, собирая все новых и новых солдат, чтобы наведаться к Миёси. Он видел это мертвое воинство у стен замка, оно наводило на него и его семью животный ужас, но дальше ворот двинуться пока не могло – слишком слабы они были против крепких стен и вооруженных вассалов. Хотя и последние внутри уже трепетали от страха.
Утром во все это было сложно поверить – и сам Миёси запретил говорить на эту тему, чтобы не пробуждать лишний раз к жизни то, что казалось мертвым и мертвым на самом деле и являлось. Могилы были нетронуты, тела в них тлели и гнили, пока Солнце озаряло подножия Фудзи. Стоило же ему смениться ночным светилом, как жуткие вопли вновь сотрясали Ишиду и лишали ее спокойного сна.
В одну из ночей Нагаёси спал на удивление спокойно – ни вопли, ни кошмары, вопреки ожиданиям, не омрачили его отдыха. Проснувшись же, он отправился по комнатам замка – и нигде не было ни души. В ужасе бросился самурай к воротам – они были отперты настежь, а вдали слышался топот коня, на котором колдун покидал стены крепости. Свершилось – он собрал-таки свое мертвое войско, чтобы взять крепость штурмом – так же, как когда-то сам Миёси штурмовал вражеские бастионы.
Дикий крик вновь озарил окрестности – Миёси пришел в ужас но не оттого, что кто-то убил его семью и лишил его самого души, а от того, что этим кем-то был он сам. Он пробудил к жизни неведомое зло, обуздать которое не смог. Причем сделал это по своей прихоти, из-за никчемного сна. Этот день был последним в жизни безумного самурая – храбрости
