не уйдешь, и через несколько лет, когда к нам в университет приехала делегация из Китая, я, листая буклет с описанием китайского университета, подумала: «Здорово было бы там учиться. Такие прекрасные тополиные аллеи! Настоящий сад!». Кто же мог предположить, что не пройдет и двух лет, как я буду бродить по картинке из буклета. Неужели в этом и кроется разгадка всех методик исполнения желаний? Чистая, тонкая, как шелковая нить, мысль – узелок, который завязан в самом сердце, будет основой расписного ковра будущей жизни, и ниточки от него разбегутся в разные стороны. В тот день профессор рассказывал о провинции, где располагался университет, об этой древней земле, родине многих мыслителей, военачальников, каллиграфов, поэтов и художников. Все это представлялось землей обетованной, в которую мне суждено было однажды отправиться.
Этот город…
Я всем сердцем привязалась к нему. Если сравнивать город с телом человека, то центр города – его сердце, защищают стены – ребра. А университет можно назвать печенью, не менее важным органом, с точки зрения древних китайцев, считающих печень вместилищем души. Вокруг городской стены вырыты каналы с мутной азиатской водой. Даже здесь прослеживаются следы философии, так глубоко повлиявшей на все стороны жизни китайцев: если мощные грубые стены представляют собой суровость и силу мужской энергии Ян, то тонкие нежные ивы по берегам канала – само воплощение женственной и чарующей Инь, послушной, но в то же время своенравной. Все здесь пребывает в гармонии и равновесии.
Люблю проходить сквозь старые ворота из серого кирпича, вдыхать запах кипарисов, со скрученными, словно выжатая одежда стволами. Внутри стен кипит жизнь – туристы, торговцы, рикши, повозки, лошади, машины, велосипедисты, пешеходы, студенты.
Однако больше всего город зовет к себе вечером, когда чья-то рука набрасывает на землю покрывало, прячущее лицо земли от солнца. Звуки и запахи становятся четче, ярче, насыщеннее. Повышается чувствительность ко всему. Я вижу крыши дворцов и залов за стеной. Резные фигурки, словно скатившись с покатых китайских крыш, остановились на самом конце карниза. Вдруг вспорхнут две белые птицы с большими крыльями, горделиво и непринужденно перелетят в другую часть сада. Обладателям мифологического мировоззрения, конечно, сразу придет в голову мысль, что это дух Конфуция, перевоплотившийся в птицу. Конфуций жил в этих местах, это его родина. Не знаю, связана ли необычность этого места с великим учителем китайского народа.
И вот я в университете. Это целый город-сад, маленькая вселенная, спрятанная от всего мира: словно нас накрыли плотной крышкой, чтобы оградить от иногда опасной окружающей действительности. Именно в кампусе я поняла, почему китайцы предпочитали жить в изоляции на протяжении многих веков. Жизнь текла неторопливо и радостно, не с кем было конкурировать, некому доказывать свою силу, не было надобности бороться
