на здоровую руку, но та не выдержала веса и подломилась, как замерзшая былинка. Алла уткнулась лицом в снег и заплакала. Она не может идти и даже не помнит, в какой стороне станция.
Сколько прошло времени, Алла не знала. Лежала с закрытыми глазами и прислушивалась к току жидкости, которая выливалась из нее в землю. Жидкость текла, точно река… река обмелела… точно песок сползает… рушатся барханы…
Нет, не барханы – сугробы.
Снег скрипит.
Странно, откуда могло взяться столько снега? Снег скрипел, визжал под чьими-то ногами.
Алла почувствовала чье-то присутствие, но глаза открывать не стала. Было все равно, кто стоял рядом. Недавние бандиты, добрые прохожие – все было ничто перед слабостью и горьким осознанием того, что она не помнит, в какой стороне станция.
Шаги прозвучали и смолкли. Кто-то стоял около ее лица.
Алла открыла глаза не потому, что хотела посмотреть, просто слишком много слез скопилось под веками. Она открыла глаза и выпустила поток наружу. Обжигающие, слезы заструились вниз по лицу и немного согрели озябшие щеки.
Ледяным было все тело. Даже жидкость, пропитавшая пальто и свитер, остыла. Алла попыталась пошевелить пальцами и не смогла. Но ноги – это понятно, на ногах тесные зимние сапоги. А вот почему не двигаются пальцы рук?
Алла подняла глаза и увидела над собой черную фигуру.
Они вернулись?
Алла забилась, пытаясь уползти. Распростертое на земле тело было подобно рыбе, выброшенной на берег – такое же беспомощное. Алла жалобно застонала.
Фигура не шевельнулась.
Алла прищурилась, стараясь разобрать, кто это – друг или враг?
Слезы, как линзы, увеличивали изображение, и девушка поняла, что перед ней старуха. Даже во мраке Алла разглядела темное лицо, покрытое глубокими морщинами, похожими на трещины в еловой коре.
– Кто вы? – спросила Алла, и сама испугалась хриплого, неясного звука собственного голоса.
Старуха молчала.
«Она мне чудится, – подумала Алла. – Это от кровопотери. Я потеряла много крови».
Кровь… Алла впервые назвала настоящим именем теплую жидкость, разлившуюся под телом и пропитавшую снег жирными пятнами.
– Вы мне чудитесь?
Старуха, сцепив на животе руки, стояла неподвижно, как статуя. На старинных кладбищах бывают такие памятники – большие, чугунные… страшные!
Алла не могла остановить слез, хотя понимала – плакать не надо, надо экономить жидкость, которая еще оставалась внутри тела. Однако слезы текли и текли. По крайней мере, они хотя бы согревали лицо.
Внезапно старуха шевельнулась. Статуя ожила. Руки изменили положение. Голова наклонилась.
– Помогите, – еле слышно прошептала Алла, умоляюще глядя снизу вверх.
– А чем заплатишь? – спросила старуха.
Так она действительно
