С ним она тоже больше не увидится. Наверное, Вадим будет помнить о ней и печалиться. Алла вспомнила его глаза, цвета крепкого чая… губы… тело, удивительно горячее, точно под кожей была печка… прерывистый шепот…
Сколько же всего в ее жизни больше не будет!
Как и самой жизни тоже…
Слез было так много, что они растопили снег, и щека покоилась на черной раскисшей земле.
– Я могу спасти тебя, – неожиданно сказала старуха.
Что? Что она сказала?
Алла напрягла шею, пытаясь приподнять голову.
– Мне нечем вам заплатить, – пробормотала она. – У меня украли деньги и часы.
– Ты расплатишься потом.
– Я согласна! Я… мама… мои друзья… они привезут вам деньги!
Старуха повела рукой, разом отрезав ее путанное говорение. Алла умолкла, хотя последнее слово еще трепетало на губах.
– Ты обещаешь отдать то ценное, что у тебя есть, но о чем ты еще не знаешь?
Дурацкая детская сказочка! Что это у нее есть, но она не знает?
На мгновение Аллу охватило раздражение – разве перед смертью может мерещиться такая чушь?
А голос старухи гремел, как колокол, перекрывая и шум деревьев – и откуда в лесу такая буря? – и грохот проносящихся мимо составов – а ведь на станции сказали, что электрички не ходят – и зловещее хлюпанье в груди.
– Обещаешь?
– Да! Да! Обещаю! Только спаси! Только уведи меня отсюда!
Буря, пришедшая из лесу, еще более усилилась, закружилась смерчем и унесла бедную Аллу в черный водоворот.
– Помни свое обещание! – летел вслед громовой голос. – Отдашь через двадцать лет.
Двадцать лет – это очень долго. Двадцать лет – это целая вечность!
Прожить бы еще минуту в тепле и сухости!
Хотя бы минуту… и за это Алла готова была отдать все.
– Хорошо. Хорошо! Хорошо!!
***
– Хорошо, хорошо… – примирительно сказал ласковый голос. – Только не дергайся, лежи спокойно. Уже все кончилось.
Алла открыла глаза. Она по-прежнему лежала в белизне сугробов, только сугробы были теплые и безопасные. И сухие!
«Это же простыни, а не снег, – догадалась она. И тусклый синий свет – это не перронный фонарь, это – ночник. Но где же я? В раю?»
– Нет, – засмеялся голос, – до рая тебе еще далеко. В больнице ты.
– Что со мной? – Алла не понимала, говорит ли она вслух или только думает.
– Ножом тебя пырнули изверги, вот что!
Над кроватью склонилось лицо, даже в слабом свете было видно, что оно полно сострадания.
– Разве можно так, совсем молоденькую девчонку-то? – приговаривала медсестра.
Ее белый халат крахмально шуршал, полные руки ласково хлопотали над Аллой.
– Но ты тоже хороша, чего ходишь в одиночку? Да еще ночью,
