Гамлет. Уильям Шекспир

      Весьма отрадно и похвально, Гамлет,

      Что ты отцу печальный платишь долг;

      Но и отец твой потерял отца;

      Тот – своего; и переживший призван

      Сыновней верностью на некий срок

      К надгробной скорби; но являть упорство

      В строптивом горе будет нечестивым

      Упрямством, так не сетует мужчина;

      То признак воли, непокорной Небу,

      Души нестойкой, буйного ума,

      Худого и немудрого рассудка.

      Ведь если что-нибудь неотвратимо

      И потому случается со всеми,

      То можно ль этим в хмуром возмущеньи

      Тревожить сердце? Это грех пред Небом,

      Грех пред усопшим, грех пред естеством,

      Противный разуму, чье наставленье

      Есть смерть отцов, чей вековечный клич

      От первого покойника доныне:

      «Так должно быть». Тебя мы просим, брось

      Бесплодную печаль, о нас помысли

      Как об отце; пусть не забудет мир,

      Что ты всех ближе к нашему престолу

      И я не меньшей щедростью любви,

      Чем сына самый нежный из отцов,

      Тебя дарю. Что до твоей заботы

      Вернуться для ученья в Виттенберг[13],

      Она с желаньем нашим в расхожденьи[14].

      И я прошу тебя, склонись остаться

      Здесь, в ласке и утехе наших взоров,

      Наш первый друг, наш родич и наш сын.

      Пусть мать тебя не тщетно просит, Гамлет;

      Останься здесь, не езди в Виттенберг.

      Сударыня, я вам во всем послушен.

      Вот любящий и милый нам ответ;

      Будь здесь, как мы. – Сударыня, идемте;

      В согласьи принца, вольном и радушном, –

      Улыбка сердцу; в знак чего сегодня

      На всякий ковш, что Датчанин осушит,

      Большая пушка грянет в облака,

      И гул Небес над королевской чашей

      Земным громам откликнется, – Идем.

      О, если б этот плотный сгусток мяса

      Растаял, сгинул, изошел росой!

      Иль если бы Предвечный не уставил

      Запрет самоубийству! Боже! Боже!

      Каким докучным, тусклым и ненужным

      Мне кажется всё, что ни есть на свете!

      О мерзость! Это буйный сад, плодящий

      Одно лишь семя; дикое и злое

      В нем властвует. До этого дойти!

      Два месяца, как умер! Меньше даже.

      Такой достойнейший король! Сравнить их –

      Феб и сатир. Он мать мою так нежил,

      Что ветрам неба не дал бы коснуться

      Ее лица. О небо и земля!

      Мне ль вспоминать? Она к нему тянулась,

      Как если б голод только возрастал

      От насыщения. А через месяц, –

      Не думать бы об этом! – бренность, ты

      Зовешься:

Скачать книгу