или начнет докапываться до сути?
– Нового? Чем же он будет отличаться от старого?
Копается. Из въедливых.
– О, многим!
– Четыре руки будут, что ли?
Прикинулся недоумком. Ходят, отнимают время. Времени мало, тот рамак был прав. И все-таки мы успеем. Эксперимент поставим. И заставим многих задуматься.
Может быть, одного эксперимента будет мало? Ведь результата придется ждать долго, долго… Придумать еще что-нибудь? Что же можно придумать?
– …Почему – четыре руки? Анатомию и физиологию мы не затрагиваем. Психика – вот главное!
Правильно, только так кричать не следует.
– Ведь основным рубежом в исследовании космоса сейчас является именно рубеж психический. Не при полетах в Солнечной системе, конечно. При достижении отдаленных миров, при их освоении, приспособлении для жизни. Бесконечность расстояний, разлука навсегда, смена поколений в полете – все это слишком тяжело для человеческой психики. А ведь это не главное. Основное – то, что человек в космосе никогда не чувствует себя дома. Космос – всегда враждебная среда.
– Это не ново.
– Но от этого никому не легче, не правда ли? До тех пор, пока человек не почувствует себя в пространстве своим, он не сможет по-настоящему приняться за осуществление своей задачи: расселения в Большом космосе. Следовательно, психика человека нуждается в некоторой перестройке…
Интересно, когда твои взгляды высказывает кто-то другой. Слышишь все словно в первый раз. Каждое слабое место само бросается в глаза. Но ведь пока что слабых мест не было?
Нет. И не должно быть. Но послушаем еще.
Волгин откинул кресло у рабочего стола. Уселся и закрыл глаза, чтобы лучше воспринимать звуки.
– …А механизм влияния вас не интересует?
– Но я, кажется, вас задерживаю?
– Ладно. Садитесь и старайтесь понять.
Послышался свистящий шорох; это Витька чересчур сильно двинул стул. Волгин зажмурился. Сейчас эта принадлежность мебели врежется в кристаллическую путаницу, именуемую контрольным блоком (правильнее было бы назвать ее контрольной кучей), возвышающуюся посредине лаборатории. Миновать ее, судя по тому, откуда доносились голоса, стул никак не мог. Три, два, один…
Звона не последовало. Адресат сумел все-таки перехватить. Недурная реакция. Хорошо. Во-первых, не пострадал блок. Во-вторых…
Во-вторых, если не очень привередничать, то вообще все хорошо.
Волгин позволил себе на минуту расслабиться в кресле. Взгляд его лениво скользил по столу. Не в поисках чего-либо, а так – отдыхая. На столе все было знакомо, все на своем месте: прежде всего – порядок. От раскрытой рабочей тетради взгляд пополз дальше, ни на чем не намереваясь задерживаться. И вдруг остановился. Это еще что такое?
Это были цветы. Полевая гвоздика в лабораторной мензурке. Цветы. Только и всего. Черт, как хорошо: цветы… Откуда здесь цветы?
Резким
