понимала, что мне лучше жить во дворце Санта-Мария-ин-Портико и учиться премудростям поведения в обществе там. Я понимаю, как тяжело было маме отдавать меня донне Адриане и видеться не каждый день, но Ваноцци Каттанеи отличалась не только красотой, но и благоразумием и умом. Она пожертвовала собой ради моего будущего.
Мне не было десяти, когда я стала воспитанницей донны Адрианы де Милы. Ласковая материнская забота сменилась жестким порядком дворца Санта-Мария-ин-Портико. Во дворце говорили только на латыни, считая итальянский вульгарным, донна Адриана знала французский, испанский и древнегреческий, от меня потребовали того же. Еще были пение, танцы, рисование и ненавистное мне вышивание. Я не раз поблагодарила Карло Канале за его учебу, теперь мне легко давалось все, кроме этой самой вышивки! Не знала глупей занятия – ковырять иголкой холст, делая вид, что занята полезным делом.
Маддалена посоветовала в это время читать стихи или мысленно вести утонченные беседы.
Кроме того, я немало времени проводила в монастыре Святого Сикста на Аппиевой дороге – донна Адриана решила, что если и учиться чему-то, то в монастыре с незапятнанной репутацией. Мне монастырская строгость и чистота понравились, не раз, когда приходилось сбегать от мерзости окружающей жизни, я пользовалась приютом именно Сан-Систо.
Этот modus vivendi (образ жизни – лат.) меня вполне устраивал, тем более в жизни появилась еще одна подруга. Не просто в жизни – во дворце. Я дружила с внучками папы Иннокентия Баттистиной и Переттой, но их интересовали только наряды и пустая болтовня, а видеться с Маддаленой каждый день не удавалось, у нее были супружеские обязанности, к тому же она родила дочку, к которой синьор Франческо оказался совершенно равнодушен, как и папа Иннокентий, и даже Лоренцо Медичи к своей внучке.
Позже, размышляя над равнодушием Святого отца и великих Медичи к судьбе Маддалены и ее детей, я невольно сравнивала поведение своих родителей по отношению к нам. Отец, даже рискуя своей репутацией и карьерой, добился от папы Сикста признания законности Чезаре и Хуана, а позже, уже став папой, объявил нас всех четверых своими детьми. И он никогда не бросал никого на произвол судьбы! Даже женив братьев против их воли или выдавая меня замуж по расчету, он заботился не только о своих делах, но и о нашем будущем. Я обижалась на отца за браки и разводы, но вынуждена признать, что он всегда приходил мне на помощь в трудную минуту.
Мама также.
Сейчас я сознаю, как тяжело было ей не требовать себе место рядом с отцом, хотя мама могла сделать это. Как больно и унизительно отдать меня на воспитание чужой женщине только потому, что эта женщина принадлежит к знатному роду. Думаю, Карло Канале подсказал маме, как себя вести, чтобы не навредить ни себе, ни отцу, ни нам с братьями. Она послушала мудрый совет, все вокруг знали, что наша мама – Ваноцци Каттанеи, но она никогда не напоминала об этом другим.
Мама не знала латыни, не умела играть на виоле, не владела иными языками, кроме итальянского,
