с очень тёмной, почти чёрной кожей. На нём не было рубахи, только изрядно проржавевшая кольчужная безрукавка. Мощные, напрочь лишённые жира мускулы вились по его рукам, плечам и торсу, точно крепкие канаты. Пояс поддерживал набедренную повязку из какого-то бесцветного материала. Голову нижеземца укрывала шапка, сделанная, похоже, из остатков капюшона, но Карса видел густую, посеребрённую сединой бороду.
Никакого оружия при незнакомце не было видно – даже ножа. Его зубы блеснули в улыбке.
– Сперва вопли с моря, а теперь парочка пришлых болтает по-даруджийски прямо под моей башней. – Мужчина чуть вздёрнул голову, чтобы посмотреть в лицо Карсе. – Я было подумал, что ты фенн, но ты ведь никакой не фенн, правда?
– Я – теблор…
– Теблор?! Ого, парень, далеко же ты забрался от дома!
Торвальд шагнул вперёд:
– Господин, ты прекрасно говоришь по-даруджийски, но я уверен, что слышу лёгкий малазанский акцент. Более того, по цвету кожи я бы предположил, что ты – напанец. Выходит, мы в Квон-Тали?
– А вы не знаете?
– Увы, господин, боюсь, не знаем.
Незнакомец хмыкнул, затем повернулся обратно к тропе:
– Резьба, ха!
Торвальд покосился на Карсу, затем пожал плечами и пошёл за напанцем.
Карса последовал за ними.
Дверь располагалась с противоположной стороны. Перед ней возникла развилка: одна тропа уходила к башне, а другая вела к насыпной дороге, которая отделяла побережье от тёмной полосы леса.
Напанец толчком открыл дверь и нырнул внутрь.
Торвальд и Карса невольно задержались на развилке, глядя на огромный каменный череп, который выполнял роль дверной перемычки. В длину он был в теблорский рост и протянулся от одного края стены до другого. Ряды похожих на кинжалы зубов заставили бы завидовать даже седого медведя.
Незнакомец вновь появился снаружи:
– Производит впечатление, да? Я собрал бо́льшую часть тела этого ублюдка. Должен был догадаться, что он окажется больше, чем я подумал сначала, но первыми нашлись предплечья, понимаете, а они такие крохотные, что я вообразил себе зверя не выше тебя, теблор, но с головой такого же размера. Ничего удивительного, что они вымерли, говорил я себе. Конечно, именно такие ошибки приучают человека к смирению и скромности, и – видит Худ – эта тварь меня посрамила от души. Входите – я чаю заварил.
Торвальд ухмыльнулся Карсе:
– Видишь, что бывает, если долго жить в одиночестве?
Оба вошли в башню.
И были ошарашены тем, что увидели внутри. Башня оказалась полой – только хлипкие леса тянулись к одинокому окошку в обращённой к морю стене. Пол хрустящим ковром покрывали каменные осколки. Со всех сторон протянулись под разными углами высохшие жерди, их соединяли перемычки и стягивали многочисленные верёвки. Эта конструкция окружала нижнюю часть каменного скелета: зверь стоял на толстых задних ногах, похожих на птичьи, но трёхпалых
