только биться до смерти.
Карса хмыкнул:
– И даже после, я бы сказал.
– И это верно. Поколение за поколением.
– Все жители Даруджистана похожи на тебя, Торвальд Ном?
– Более или менее. Обожают пререкаться. Нас вином не пои, только дай поспорить. А значит, мы никогда не заходим дальше слов. Мы любим слова, Карса, так же, как ты любишь отрубать головы и собирать уши да языки. Выйти на любую улицу, в любой квартал, и любой, с кем бы ты ни заговорил, всегда будет иметь собственное мнение – по любому поводу. Даже по поводу того, что нас, возможно, завоюют малазанцы. Я вот только что подумал… Помнишь акулу, которая подавилась телом Борруга? Подозреваю, если Даруджистан станет когда-то частью Малазанской империи, она станет акулой, а мой город – Борругом. Мы заставим задохнуться тварь, которая пытается проглотить нас.
– Акула задыхалась не так уж долго.
– И всё потому, что Борруг был слишком мёртвый, чтобы высказаться по этому поводу.
– Интересное различие, Торвальд Ном.
– Ну, разумеется. Мы, даруджийцы, народ хитрый.
Они приближались к очередной деревне: в отличие от прежних, её окружала невысокая каменная стена. В центре поселения возвышались три больших здания из известняка. В небольшом загоне рядом стадо коз громко жаловалось на жару.
– Странно, что их не выпустили пастись, – заметил Торвальд, когда спутники подошли ближе.
– Может, решили забить.
– Всех сразу?
Карса принюхался.
– Чую коней.
– Ни одного не вижу.
У стены дорога сужалась, пересекала ров, а затем ныряла под старую, покосившуюся арку. Карса и Торвальд оставили позади мост, прошли в ворота и оказались на главной улице деревни.
Никого не было видно. Привычное дело, местные жители обычно прятались в домах, едва завидев теблора, но здесь двери плотно закрыли, а на окнах задвинули ставни. Карса обнажил кровный меч.
– Мы попали в засаду, – объявил он.
Торвальд вздохнул:
– Похоже, ты прав.
Он уже давно обернул стержень клинка запасными кожаными лямками из заплечного мешка: временное решение и не самый успешный способ сделать так, чтобы оружие стало пригодным для боя. Теперь даруджиец вытянул саблю из потрескавшихся деревянных ножен.
На дальнем конце улицы, между большими домами, появились всадники. Дюжина, вторая, третья. С ног до головы они были закутаны в свободные тёмно-синие одеяния, лица укрывали широкими повязками. Конники натянули короткие луки с двойным изгибом, нацелили стрелы на Карсу и Торвальда.
Человек и теблор обернулись на стук копыт позади и увидели ещё два десятка синих всадников: те как раз выезжали из-под арки, одни с луками, другие с копьями. Карса нахмурился.
– Много проку от таких крошечных луков? – спросил он даруджийца.
– Довольно,
