лес, но затем я нашел хорошее место: поляну, скрытую под нависшей скалой и окруженную старыми соснами, чьи изъеденные стволы обильно покрывал мох. Земля под таким навесом осталась сухой. Когда я расчищал поляну от камней и веток, почувствовал, как Лайя положила руку мне на плечо.
– Мне надо тебе кое-что сказать, – начала она. Я посмотрел в ее лицо, и на мгновение у меня перехватило дыхание. – Когда мы подъехали к Разбойничьему Привалу, – продолжила она, – я боялась, что яд… – Она покачала головой, затем торопливо договорила: – Я рада, что ты в порядке. И я знаю, как сильно ты рисковал ради меня. Спасибо.
– Лайя… – Ты сохранила мне жизнь. Ты себя сберегла. Ты такая же смелая, как твоя мать. Никому и никогда не позволяй говорить иначе.
Возможно, после этих слов я бы привлек ее к себе, обвел пальцем золотистый контур ключицы, а дальше вверх по длинной шее… Я бы собрал волосы Лайи в узел и притянул ее ближе медленно, очень медленно…
Боль пронзила мою руку. Напоминание: ты губишь всех, кто тебе близок.
Я мог скрывать от Лайи правду. Завершить наше дело до того, как закончится мое время. Но Ополчение держало Лайю в неведении. Брат тайком работал со Спиро. От нее скрывали, кто убил ее родителей.
Жизнь Лайи состояла из сплошных утаек. Она заслуживала знать правду.
– Тебе лучше присесть. – Я убрал ее руку. – Я тоже должен тебе кое-что сказать.
Она слушала молча, не перебивая, пока я рассказывал о том, что сделала Комендант, о том, как побывал в Месте Ожидания и встретил Ловца Душ.
Когда я закончил, руки Лайи тряслись, и я едва расслышал ее голос.
– Ты… ты умрешь? Нет. Нет. – Она вытерла слезы и глубоко вдохнула. – Должно быть что-то, какое-то лекарство, какой-нибудь выход…
– Его нет. – Я старался, чтобы голос звучал обыденно. – Я уверен. Хотя у меня есть несколько месяцев. Надеюсь, месяцев шесть.
– Я ни к кому и никогда не испытывала такой ненависти, как к Коменданту. – Она закусила губу. – Ты сказал, она позволила нам уйти. Вот поэтому? Она хотела, чтобы ты умирал медленно?
– Думаю, ей нужна была гарантия, что я умру, – сказал я. – Но прямо сейчас я ей больше полезен живой, чем мертвый, хоть и не представляю, почему.
– Элиас. – Она закуталась в свой плащ. Чуть подумав, я придвинулся к ней ближе. Мы сидели, прижавшись друг к другу, согреваясь общим теплом. – Я не могу просить тебя, чтобы ты потратил последние месяцы своей жизни на сумасшедшую гонку до Кауфа. Ты должен найти свою семью кочевников…
«Ты причиняешь людям боль», – сказала Ловец Душ. Очень многим людям: друзьям, что погибли в Третьем Испытании от моей ли руки или же по моему приказу; Элен, брошенной на растерзание Маркусу; деду, сбежавшему из собственного дома и оказавшемуся из-за меня в изгнании; даже Лайе, попавшей на плаху палача во время Четвертого Испытания.
– Я не могу помочь людям, которым причинил боль, – произнес я. – Я не могу изменить того, что сделал. – Я наклонился к ней. Мне нужно
