дыхательной гимнастики, приложил к разгоревшимся щекам пару снежков и только после этого снова посмотрел на Петю.
– Так какая, блин, на фиг, морская свинка?
– Здоровенная! – детина развел руками, показывая, какого размера была свинка.
Получалось, что свинка по величине могла поспорить с коровой холмогорской породы.
Босс страдальчески скривился.
– Мех на ней такой же был! – поспешил пояснить Петя. – Бело-рыжий, пятнами! Ну, чисто морская свинка! У нас в детдоме в живом уголке жила одна такая – смешная тварь, веники жрала!
– То есть эта баба в пятнистой шубе была? – до Босса наконец дошел смысл Петиных иносказаний.
– Честно говоря, не уверен я, баба это или мужик, – признался Петя, почесав в затылке. – Морду-то я не видел, только спину в шубе и хвост!
– Какой хвост?!
– Рыжий, – подумав, сказал Петя. – Или русый, я толком не разглядел.
– Ты про волосы говоришь? – уточнил Босс.
Мобиль обрадованно кивнул.
– О-ох, – тяжело вздохнул Босс.
Он сделал несколько приседаний, искоса посмотрел на улыбающегося Петю и строго сказал:
– Чего стоишь? Загоняй машину в гараж, пока не остыла!
– Угу! – громила с готовностью полез за руль «Ауди».
Функции Пети при Боссе были многообразны, но Мобиль на судьбу не жаловался. Кров, стол, высокооплачиваемая работа – чего еще мог желать парень, жизнь которого началась в детском доме, а продолжилась в ПТУ и колонии для несовершеннолетних?
– А морскую свинью эту чтоб нашел, понял? – велел Босс, наклонившись к окошку автомобиля. – Не отыщешь мне эту бабу в пятнистой шубе, я с тебя самого шкуру спущу!
– Найду, не беспокойтесь! – пообещал Петя. – Ночами спать не буду, а поганку эту подкараулю и ноги-руки ей вырву!
– Достаточно вырвать у нее пленку, – проворчал Босс, взмахом руки отпуская машину.
Туповатый и недалекий, Петя был исполнителен и полон рвения.
Над всеми бабами в пятнистых шубах в радиусе километра нависла смертельная опасность.
Глава 3
Под тихий шелест нудного мелкого дождя, в который перед рассветом перешел мокрый снег, спалось мне замечательно, и проснулась я только в половине девятого утра. Будильник в нашем доме никогда не заводится, потому что утренний подъем приурочен к пробуждению Масяньки, а он обычно встает как штык в половине седьмого.
С трудом открыв глаза, сладко зевнув и с хрустом потянувшись, я взглянула на часы, сообразила, что опаздываю на работу, и с визгом выскочила из теплой постели. Быстро умылась, оделась, с сожалением отказалась от мысли позавтракать – и некогда, и нечем! – сунула в сумку пакет «Коники-плюс», спешно выудила из архивной коробки пластмассовый цилиндрик с отсмотренной накануне фотопленкой, сдернула с вешалки просохшую куртку и умчалась.
