отправились до станции, откуда отходила так называемая «Мертвая дорога» на Лабытнанги, Салехард и Норильск. Построен был только участок до Лабытнанги. Дорога строилась ГУЛАГом, и лагеря располагались по всей ее длине. После смерти Сталина строительство прекратилось, лагеря закрыли. В том году прошла знаменитая Маленковская амнистия.
Участок Москва – Котлас запомнился несусветной жарой. В академической партии было два начальника – главный и мой, его заместитель, а также два коллектора – студентка и я. Я было намерился приударить за студенткой, но мне доходчиво объяснили, что она занята. Партию железнодорожников возглавлял майор весом в 130 кг. Как-то на остановке мы побежали за пивом. Бочка и очередь к ней оказались по другую сторону забора. Я полез на забор, а майор, несмотря на свой вес, бодро на него запрыгнул. Забор не выдержал и обрушился на бочку и очередь. Мы сбежали, но без пива. В поезде он обучал меня пить неразведенный спирт. Граненый стакан заполнялся спиртом, а сверху тонким слоем добавлялась наливка. Затем нужно было на выдохе аккуратно все это выпить. Навык был серьезным, и ошибки в исполнении были чреваты последствиями. Еще одной новостью для меня была нестандартная половая ориентация майора. Слава богу, он запасся партнером-географом, который сопровождал его в этой экспедиции, и мне ничего не грозило, но с этим явлением я столкнулся первый раз в жизни.
Мое экспедиционное образование продвигалось весьма быстро. На станции мы перегрузили багаж и отправились в Лабытнанги. Скорость существенно уменьшилась из-за того, что построенное на вечной мерзлоте полотно стало со временем волнообразным. По сторонам мелькали брошенные лагерные зоны с вышками и колючей проволокой. «Пристанище гусей, окраины России…» (В. Туриянский). Над воротами зон дружелюбно висели выцветшие лозунги «Добро пожаловать!».
В Лабытнангах мы расположились в домике экспедиции и начали подготовку к отъезду. Наняли лошадей, проводника из местных и трех рабочих – двух недавно амнистированных и одного, коми по национальности, мастера на все руки, похожего на индейца из романов Фенимора Купера. Поехали на катере в Салехард через пойму Оби. Зрелище неописуемого величия! Могучая река без конца и края! Низкие берега, поросшие лесотундрой. Второй раз я попал туда через 53 года и испытал то же волнение.
С реки Салехард не виден, но из-за поворота поплыли пустые бутылки, наконец появился берег с убогими хижинами и кое-какие городские постройки. Берег представлял феерическое зрелище. Стояла жара, и он был усыпан купающимися мужиками, в основном недавними зэками. Никаких купальных принадлежностей для них, конечно, в магазины не завезли, поэтому они плавали в разноцветных женских панталонах того типа, какие Жерар Филип привез из России и демонстрировал в Париже… Розовой, фиолетовой и других приятных расцветок.
Лошадей и рабочих с проводником мы отправили в тундру на место встречи к реке Кокпела, а сами пытались договориться с летчиками о перебросе. Летали двухместные самолеты «Ш-2» – так называемые
