еще я хочу служить по контракту.
Офицер поднял голову.
– Вот это уже интересные вещи пошли. Как зовут?
– Захар Молчанов.
– Спортом занимался? В военно-патриотические клубы ходил?
– Пять лет кикбоксинга, борьбой с шести лет. В военно-патриотическом клубе два года.
Офицер хмыкнул.
– Неплохие данные. Ты еще не в командах?
– В десятой.
Офицер разочаровано вздохнул и махнул рукой – мол, ступай прочь.
– Иди в свою команду. С десятой приказано никого не забирать.
– Я подтянуться могу…
– Ты что, глухой?! – рявкнул офицер зычным командирским голосом, да так, что от него отшатнулись даже собственные сержанты-десантники, а Захара едва ли не снесло прочь. Он грустно вздохнул и пошел в курилку. Сам не курил, но там находился Четкий – прозвище за ним закрепилось практически моментально. Теперь уже все, кто его знал ранее, только смутно помнили, что звали того… Женя… хм, или Витя. Или еще как-то. Да ладно – Четкий – так проще и запомнить, и не перепутать! А этих Жень или Вить среди полутысячного населения сборного пункта хоть пруд пруди.
Четкий разлегся на лавочке в курилке, затягивался сигаретой и мерно выпускал дым из носа, круг за кругом. Он проводил взглядом Захара, присевшего рядом с сокрушенным видом.
– Обломили, – констатировал Четкий. Облик Захара говорил сам за себя.
– Не знаю, даже, чего им надо. Я ж отжимаюсь на кулачках…
– Наш выпендрежный дружок правду, значит, сказал. С десятой команды хода нет.
Захар угрюмо кивнул. Печально сознавать, что его поступок был заранее кем-то просчитан и заранее обречен на неудачу.
Четкий пыхнул еще раз. Хотел сделать тройное колечко, но не получилось, слишком резко дохнул и закашлялся. Сплюнув, он спросил Захара:
– Слушай, а этот наш прошареный дружок, он же Лехой представился?
– Да.
– А почему тогда его на вечерней поверке зовут Владимиром?
– Да не пофиг ли, – пожал плечами Захар. – Может, Леха – это прозвище. У нас в группе был такой. Зовут Вася, а мы его Удодом кликали.
– Удодом? – прыснул Четкий. – Есть такое имя?
Лицо Захара окаменело в тягостном раздумьи.
– А что, нет?
Внезапно ожил громкоговоритель на плацу. Тем более неожиданным был его голос, ведь уже прошла вечерняя поверка, и народ после перекура постепенно подтягивался в казармы, готовиться ко сну. В такое время никогда никого не вызывали.
– Десятая команда, через пятнадцать минут строиться на плацу! С собой иметь все вещи и документы! Будет отправка!
Захар с Четким аж подскочили на месте. Четкий метнул в урну (не попал) недокуренную сигарету и с криком «Наконец-то!» рванул к своим вещам, которые оставил под честное слово присмотреть дежурному по КПП. Призывникам в казарме он не доверял.
У Захара вещи
