француженка, обласкав темными глазами лица русских, тревожно выспрашивает мнение Глинской. Она вся внимание. Видно, что она дорожит отзывом этой женщины. Председательница оказалась на высоте, не правда ли?
– Мне жаль ее, – вдруг говорит Маня. – Я никогда не решилась бы требовать ее отставки. Она делала, что могла. Воображаю, как бесцветна и пуста будет теперь ее жизнь!
– Vous êtes charmante![19] – растроганно шепчет парижанка.
«Вечно с глупостями эта Манька!» – сердито думает Соня.
– И мне ее жаль, – холодно соглашается Глинская. – Но дело выше личностей. Она это верно сказала. Демократизация лиги именно то, что нужно теперь.
– Pardon… Я должна приветствовать герцогиню, – мягко говорит виконтесса.
Маня, улыбаясь, смотрит ей вслед. Вот она, воплощенная героиня из романа Поля Бурже. Отсюда она поедет на вечер. Он ждет ее там. Завтра они как бы невзначай встретятся у подъезда ее портнихи. Какая чуждая жизнь!
– Хотите, я вас представлю герцогине? – спрашивает Глинская.
– Очень хочу! Она меня умиляет, – говорит Маня.
– Позвольте вам представить русских…
Герцогиня ласково улыбается. Девушки как-то машинально делают реверанс перед старухой.
– Русские студентки? О, славные девушки! Я их искренно уважаю.
Соня уезжает.
Шумно и весело на обеде у Штейнбаха. Здесь и фрау Кеслер с Ниночкой. Соню немного смущает молчаливая фигура старика с жутким взглядом. Первые дни он от нее прятался и обедал отдельно. Но как-то Маня сказала ему в коридоре:
– Милый дядя, не бойся! Она меня любит. Она добрая. Она ничего дурного нам с тобой не сделает.
Соня видит, как Ниночка смело просится к нему на руки и теребит, смеясь, его седую бороду. Она видит слабую тень улыбки на бледном лице маньяка. И тоже старается любезно улыбаться.
Говорят обо всем, что видела и чего не видела Соня в Париже. Потом о Москве, потом о Лысогорах.
– А что поделывает дядюшка? – спрашивает Штейнбах. – Кем он увлекается?
Соня краснеет.
– Как? Вы разве не знаете? Он обожает Лику. Они живут открыто, как муж и жена.
– В одном доме?
– Н-нет. Лика все там же, в больнице. Но они видятся каждый вечер. И… Лика ждет ребенка…
– Так неужели же она серьезно влюбилась? – вполголоса спрашивает Маня, как бы думал вслух.
– А почему бы нет? – со странной горячностью подхватывает Штейнбах. – Он красив и… далеко еще не стар.
– Ах, я не об этом, – задумчиво возражает Маня.
За десертом она вдруг спокойно спрашивает, обрывая виноград:
– Соня, а почему ты ничего не скажешь о Нелидове?
Все словно притаилось и замерло в комнате. Чувствуется, что все растерялись. Кинув быстрый взгляд на Маню, Штейнбах опускает ресницы и старательно чистит грушу. Соня глядит на подругу круглыми глазами.
Вы очаровательны!
