style="font-size:15px;"> Друг Яна. Вот этот? С его лицом аскета и взглядом Савонаролы[28]. Возможно ли? Ксаверий тоже заметно изумлен.
– Откуда вы знали Яна? – глухо спрашивает он.
– Он жил в имении Марка под чужим именем. Я его знала живым и… видела мертвым.
– Но кто открыл вам его партийное имя?
– Он сам.
Легкое движение срывается у Ксаверия.
– Смею спросить… почему?
Маня поднимает ресницы. И ее огромные глаза вдруг как бы заслоняют перед ним все ее лицо. Только их видит он в эту минуту.
– Мы любили друг друга…
Она отворачивается и комкает конец газового шарфа.
– Так это вам посвящена глава: «Девушке, светлой и радостной, как утро»!
– Мне…
Они молчат. Тишина нарушается только потрескиванием дров в камина.
Вдруг Ксаверий тихо говорит:
– Вы непохожи на этот образ. Вы были другой тогда?
Маня порывисто вздыхает, как человек, который долго плакал.
– Да, я была другой.
– Неизвестной, – подхватывает Ксаверий. – Быть может, бедной?
– Да, да. Никому неизвестной, бедной девочкой была я тогда. В чужом доме, без родителей. Без цели в жизни. Без честолюбия. Но я была счастлива тогда…
– А теперь?
Опять взмахнули ее ресницы, и он видит огромные глаза. С тоской и тревогой глядят они куда-то вверх, выше его головы.
– Чего же не хватает теперь для вашего счастья? – тихо, точно во сне, говорит Ксаверий, еле двигая тонкими губами и как бы пронизывая ее взглядом. – Вы богаты, популярны. Все газеты полны вашим именем. Во всех витринах красуются ваши портреты. Какие серьги на вас!
Она слушает. Слушает напряженно этот тихий голос. Точно тонкой струйкой холода тянет на нее от этих слов, от этих глаз.
– Вы меня видели на сцене? – вдруг отрывисто спрашивает она.
Слабая краска покрывает его щеки. Не улыбка опять, а только тень ее бежит по его лицу и сбегает мгновенно.
– Какой странный вопрос! Разве наши театры доступны таким, как я? Разве мы с вами не люди с разных планет, столкнувшиеся тут случайно?
Ноздри Мани вздрагивают. Она встает и делает несколько шагов по комнате.
– Вы отрицаете искусство, господин… господин Ксаверий?
– Просто Ксаверий. Для меня и миллионов таких, как я, оно пустой звук. Ян хорошо говорит об этом в своей книге. Чем артист талантливее и прославленнее, тем он дальше от народа.
Маня подходит к столу и нервно перелистывает книгу в дорогом переплете с золотым обрезом.
– Покажите мне, где это место? Где он это говорит?
Ксаверий встает и наклоняется над столом. Теперь они рядом. Их руки бегло соприкасаются. Но разве он не прав, говоря, что между ними пропасть? И что они люди, говорящие на разных языках?
– Вот эта страница: «Об искусстве». Вы… читали книгу Яна?
– Да.
– Вы ее плохо читали. И Штейнбах тоже, хотя
Савонарола Джироламо (1452–1498) – проповедник, религиозно-политический реформатор во Флоренции. «Взгляд Савонаролы» – взгляд фанатика.
