* *– Вот у в стране нашей как: не то чтобы было уж совсем все плохо, а кое-что было даже очень хорошо. Во-первы́х, мы были молодые. А потом – у нас же ж было чем гордиться. Лучшая космонавтика у нас была? Была-а-а. От я лично очень гордилася космонавтикой нашей. Это ж была какая у нас космона-а-автика! Гагарин. Титов. Терешкова Валентина. Опять же тяжелая же ж промышленность была. Тоже гордилася я нашей тяжелой промышленностью. А какая у нас была гонка воружений?! А? Спрашую я тебя, а? Огромная была гонка! Опять я гордилася. Потом этот… а! «Артек» еще был у нас. Там пионэры собиралися з разных стран, и эта туда приехала, как ее, така рэвольюционэрка амерыканьска приезжала, непричесана вся – Дэвис. Анжелика. Шо, Анжела?.. Ну Анжела! Дэвис. З Америки. А у той Америки гонка воружений поменьше была, потихше, то они не вспевали за нашими семимильными шагами. Та й сильно боялися нас. Да-а-а…
А какие у нас были мужчины красивые. В костюмах – пинжак, брюки – при галстуках. Запонки. Как махнет рукой, как сверкнет запонкой, звездочки как прыснут уво все стороны, аж сердце захолонет. Весе-о-о-олые! Пели в мужском ансамбле: «Ка-за-ки! Ка-за-ки! Едуть, едуть па Берлину наши ка-за-ки!» Не, ну некоторые есть еще. Е-есть. Видела от недавно. Иван Матвеич с собеса есть, потом… а! Филипп Семенович тоже есть, ходит с палочкой, и собачка у ево крикливая. Есть еще. И почти такие же. Поувяли трошки, но весе-о-олые. А костюмы те же – пинжак, брюки.
А певцы?! Какие у нас были певцы! Кобзон! Иосиф. Помнишь, как он пел? Бам-м-м! Бам-м-м! Очень представительный. В костюме – пинжак, брюки. Потом этот, как ево… ну Кобзон первый, потом… еще этот… забыла, кто второй… Тоже в костюме. Так, шо ж я забыла. Не мешай! Значить, первый – Кобзо-о-он, а потом… Ну ладно. А сейчас хто? Киркоров да Киркоров. Ну Кобзон еще. Только редко че-то…
– А эти сериалы… Я уже и не знаю, где хто от кого беременный, позапутывали, а той, от кого все беременные, он же во всех сериалах, шмыгает туда-сюда! А-ха-ха! Не уследишь за им, я уже и сама скоро буду от ево беременная. А-ха-ха-ха!
И что, от смари – я ж так и знала, этого мерзавца, таво, в костюме – пинжак в елочку, брюки, – ну таво, точно прикончат в десятой серии. «Почему-почему?» Так он вже в первой серии ходил из дохлым лицом. И так торопился слова свои говорить, ниче не понятно – тыр-тыр-тыр! – так спешил, так спешил. И я сразу сказала: не жилец. И точно!
– Я думала, шо то собака. Как выставлю капцы свои пид хатою на пороге старые, шо я на клумбах в их порпаюся, так хтось й утаскивает за баню. И всегда левый. Дед мой сдурел на старости, каже – кумунисты, наверно, шо левый капец крадут. У их все левое. Они любят левое. А я думаю, чем ту политику, лучче я ночью подежурю в окно. Сморю, а капец мой нибы сам идэ. А я така: а ну? а ну? а ну? Пригляделася, а то знаешь шо було? Ласка. Ага. Надела на себя мой капец, та й побежала за баню. А я за нэю, смарю – она з цим капцем граеться – то нападае на ево, то пэрэвэртае! От какая!
И думаю, може, подарыть ий той левый капец… Нехай скотинка грается. Кумунистка хвостатая.
– Прыизжае
