17 человек; позировка была на открытой террасе в мастерской Перро, пластинка была держана 40 секунд… но, несмотря на долгую позу, центр группы вышел превосходно»[2].
Молодому фотографу очень хотелось сделать крупный портрет писателя, но тот категорически отказался сниматься. Однажды после обеда в доме графа Чернова-Кругликова Николай Васильевич сел в глубокое кресло и задремал. Хозяйка дома, большая почитательница его таланта, упросила Левицкого послать кого-нибудь за аппаратом. Аппарат привезли. Сергей Львович сделал снимок спящего Гоголя, но, по его признанию, «поза была невыигрышная». Гоголь, узнав об импровизированной съемке, «ужасно рассердился и настоятельно требовал, чтобы я стер пластинку, – пишет в своих воспоминаниях фотограф, – но ею завладела графиня, и я с тех пор даже не видел ее»[3].
Покинув Рим, как мы уже знаем, Левицкий уезжает в Париж, где в Сорбонне посещает лекции по химии и физике, а также постоянно общается с известными парижскими фотографами. Встречи эти происходили практически ежедневно в мастерской уже упоминавшегося оптика Шевалье, куда регулярно захаживал и один из изобретателей фотографии – Дагер.
В Париж тянулись тогда все, кто интересовался фотографией. Здесь обменивались новостями, делились результатами опытов, обсуждали перспективы нового изобретения. У Левицкого была возможность увидеть все своими глазами, получить информацию из первоисточников. Дагеротипия к этому времени получила широкое развитие. Причем американские фотографы в ряде случаев опередили европейцев. В 1846 году в Париж приезжает из Нью-Йорка Уоррен Томпсон, который привозит свои работы большого формата. «Когда он показал мне коллекцию своих произведений, – пишет Левицкий, – я пришел решительно в неописуемый восторг – ничего подобного я не видел ни в Париже, ни в Вене, ни в Италии: это были не дагеротипы, а положительно художественные произведения»[4]. Словом, Париж был великолепной школой для русского фотографа.
Возвратившись в Россию, Левицкий в начале 50-х годов открывает неподалеку от Казанского собора свое ателье, которое становится одним из лучших в русской столице. Высокообразованный специалист, человек большой культуры, неутомимый труженик, он быстро становится самым популярным портретистом Петербурга. К нему тянутся писатели, художники, представители творческой интеллигенции.
Здесь в 1856 году он делает один из наиболее известных своих снимков – групповой портрет русских писателей, авторов «Современника»: И. А. Гончарова, И. С. Тургенева, Л. Н. Толстого, Д. В. Григоровича, А. В. Дружинина, А. Н. Островского. В этой группе совершенно случайно не оказалось двух человек – Н. А. Некрасова и М. Е. Салтыкова-Щедрина. Спустя четверть века упомянутый снимок с пространными комментариями будет опубликован на страницах журнала «Русская старина», где, кстати, описываются обстоятельства его создания. Это было время, когда по всей России пронеслась
Левицкий С. Л. Из воспоминаний старого фотографа. С. 184.
Там же. С. 186.
