Откуда ей взяться зимой?»
И сразу же вслед за молнией в небо ударил огненный столб.
– Сколько тебе повторять, неслух ты этакий?
Окрик прозвучал надрывно, но не грозно, скорее испуганно. Мальчик послушно отпрянул от окна. Мир расплывался оранжевыми пятнами, и в этом огненном мареве Игнат видел бабу Стешу, машущую ему рукой.
– Живее, Игнашка! Залезай же, лихо мое!
Он юркнул мимо бабки в пахнущую сушеными травами и землей утробу погреба. Внизу, возле дальнего угла, нахохлившимся совенком сидела Званка.
– И носа не смейте казать, пока не позову, слышите?! – прокричала бабка.
Она опустила крышку погреба, и Игната окутала непроглядная тьма. Он вздрогнул, когда что-то теплое коснулось его руки. Мыши?
Но это была всего лишь Званка. Ее встревоженный шепот раздался возле самого уха:
– Что это такое, Игнаш, а?
Он сжал ее мокрую ладошку, ответил уверенно и серьезно:
– Навь.
Они замолчали и некоторое время сидели, плотно прижавшись друг к дружке. Было тихо-тихо. Так тихо, что собственный пульс казался Игнату неправдоподобно громким, будто кто-то лупил в барабаны внутри головы.
Званка первой нарушила молчание:
– А может, и нету ничего?
– То есть как? – переспросил Игнат. – Нави нету?
– Ничего нету, – повторила Званка.
Она убрала руку. Привыкший к темноте Игнат видел, как ее силуэт выпрямился.
«А как же взрыв?» – хотел спросить он и не спросил.
Угловатый Званкин силуэт качнулся в сторону. Послышался грохот посуды, как если бы кто-то с размаху влетел в кухонный шкаф.
– Осторожно! – вскрикнул Игнат.
Званка что-то сердито прошипела. Снова послышался звук сдвигаемого стекла.
– Тьма – хоть глаз коли. Что тут у вас за банки? Варенье?
– Варенье, – убитым голосом подтвердил Игнат. – Разбила?
– Не…
Силуэт качнулся обратно. Шаги стали осторожными, выверенными.
– Ты как хочешь, а я пошла наверх, – подала голос Званка, и под ее ногой скрипнула ступенька.
Игнат подался вперед и ухватился рукой за край деревянной лестницы:
– Баба Стеша велела сидеть тут!
– Сиди, сиди, – отозвалась Званка. Ступеньки продолжали поскрипывать в такт ее осторожным шагам.
– А как же навь? – страшное слово упало во тьму, как камень в разинутый зев колодца.
– Вот и посмотрим, какая такая навь.
Голос Званки звучал теперь от низкого подвального потолка. Кажется, она достигла верхней ступени. Протяжно заскрипели несмазанные петли – это Званка пыталась приподнять тяжелую крышку погреба.
– Да помоги же, дуралей! – зашипела она на мальчика.
Игнат не обиделся на дуралея. Бесшабашная храбрость подруги восхищала его. Кроме того, его губы помнили
