закрыла глаза руками:
– Я тоже ничего не понимаю! Ни-че-го! Знаешь, что мне сказала Маргарита Дмитриевна?
Так звали их соседку с шестого этажа.
– Она сказала, что видела, как Васька спрыгивал по балконам на пустырь и гонял там каких-то коз!
– Каких еще коз?! – рассердился Тимофеев. – Эта Маргарита Дмитриевна вечно наговорит неизвестно чего! Откуда возьмутся козы в центре города?!
– Петя, ты что? – с удивлением посмотрела на него жена. – Козы – это ерунда! Она сказала, что Васька спускался, прыгая по балконам! С пятого этажа!
– Как обезьяна, что ли? – попытался усмехнуться Тимофеев. – Слушай больше Маргариту Дмитриевну!
Жена взглянула на него полными слез глазами:
– Нет, не как обезьяна. Маргарита Дмитриевна сказала: «Прыгал как кот!»
Тимофеев не успел ничего сказать, потому что жена вдруг схватила его за руку.
– Тише! – выдохнула она. – Ты слышишь?!
Из-за стенки доносились какие-то странные звуки, напоминающие громкое мяуканье, которое перемежалось сердитым фырканьем.
– Что такое? – пробормотал Тимофеев. – У нас что, кот завелся?
– Это не кот, – прошептала Вера Сергеевна. – Это наш сын!
Васька влетел в баньку – да так и замер на пороге. Эта дура Катька Крылова устроила страшный беспорядок!
Кадка была опрокинула, вода вылилась, в лужицах плавала пожухлая листва, оборванная с березовых веников, в которых обычно прятался банник. Колченогая лавка валялась вверх ногами. Голые прутья, оставшиеся от веников, были бесформенной кучей ссыпаны в углу, а несколько нелепо торчали там и сям из щелей, будто их туда нарочно зачем-то воткнули. Перепуганная коза от усердия даже вымела из каменки золу вековой давности!
– Ни-че-го себе! – с ужасом простонал Васька, и вдруг его обуял истинный ужас: а как вообще пережил банник разорение своего жилища? Или… не пережил?.. Что, если он лежит где-нибудь под грудой обломков, умерев от разрыва сердца?!
Васька взвыл:
– Кузьмич! Дедушка! Брат ты мой! Где ты? Отзовись!
Гора березовых прутьев слабо шевельнулась, и оттуда раздалось слабое:
– Тут я! Где ж мне быть?
Васька ринулся вперед и принялся расшвыривать прутья лапками. Наконец они разлетелись в разные стороны, и его радостному взору явился банник Кузьмич: в съехавшей набекрень шапке, в оборванных листьях – злой-презлой, но вполне живой!
– Ах, поганка! Ах, зловредница! – причитал он скрипучим от ненависти голосом. – Не зря вся нечистая сила козье племя терпеть не может! Ну, попадись только мне – я тебя… я тебя…
От возмущения банник не смог продолжать, только потрясал кулачками и топал босыми ножонками.
Но все-таки он был жив – жив! Васька счастливо улыбнулся и невольно вспомнил знаменитый мультик про бременских музыкантов: «Последним выбрался петух – изрядно ощипанный, но непобежденный!»
– Зря
