в так называемой буржуазной политэкономии. Советские ученые, естественно, могли «углублять» марксистское толкование собственности исключительно с помощью самого Маркса. Что они успешно и делали лишь изредка, делая «вылазки» в сферу товарно-денежных отношений…
Всё началось и продолжается сегодня с расширением круга почитателей новых трактовок капитализма и капиталистического общества, именуемого как «постиндустриальное общество», во второй половине ХХ века. Ясно, что не мог не возникнуть разговор и об изменениях в собственности. Из смеси различных представлений о собственности, появившихся в последние десятилетия ушедшего ХХ столетия, наибольший авторитет приобрела экономическая теория прав собственности (Р. Коуз, А. Алчян, К. Эрроу и др.), которая покоится на сведении всех отношений собственности к индивидуальным контрактам.
Развернутое определение центрального понятия этой теории довольно близко к нашему пониманию собственности как социологической категории, но, естественно, далеко не тождественно последнему. Оно, на наш взгляд, скорее философское в смысле понимания философии как совокупности знаний в период до разветвления ее на конкретные науки[69].
В этом определении права собственности понимаются как санкционированные поведенческие отношения между людьми, которые возникают в связи с существованием благ и касаются их использования. Эти отношения определяют нормы поведения по поводу благ, которые любое лицо должно соблюдать в своих взаимодействиях с другими людьми или же нести издержки из-за их несоблюдения. Термин «благо» используется в данном случае для обозначения всего, что приносит человеку полезность или удовлетворение. Таким образом, и этот пункт важен, понятие прав собственности в контексте нового подхода распространяется на все редкие блага. Оно охватывает полномочия как над материальными объектами, так и над «правами человека» (право голосовать, печатать что-либо и т. д.). Господствующая в обществе система прав собственности есть в таком случае сумма экономических и социальных отношений по поводу редких ресурсов, вступив в которые, отдельные члены общества противостоят друг другу[70]. Последнее явно заимствовано у К. Маркса. Но не оно характеризует сам выход подходов к собственности из того замкнутого круга, который вокруг нее всегда старались очертить представители экономической науки.
Во-первых, нова уже сама подмена «рабочего» использования отправного термина: не просто «собственность», а «право собственности», которое звучит уже конкретнее, чем исключительно только безликие «отношения собственности», вокруг чего до сих пор ведут свои псевдодефиниционные игры представители экономической науки.
«Не ресурс сам по себе является собственностью, – утверждал в свое время один из ярких представителей основателей новой теории прав собственности профессор
Кстати, первоначально философы занимались и политэкономией. К их числу К. Маркс относил: Т. Гоббса, Дж. Локка, Д. Юма, Т. Мора, Р. Кантильона, Ф. Петти, Ф. Кенэ и др.
См.: The Economics of Property Rights / ed. by E.G. Furubotn, Pejovich S. – Cambridge, 1974. – P. 3.
