первому, спокойного и рассудительного Субэдэй-багатура, дал им в помощь самолюбивого и непослушного Тохучара…
…Призванные к Повелителю весной года Дракона (1220) немедленно прибыли они в его огромную шелковую юрту и подобострастно пали на толстый войлок перед золотым троном. Задумчивый и отрешенный, Чингисхан, несмотря на свой возраст, с выпрямленной спиной сидел на правой пятке, обнимал рукой левое колено.
Повернув голову, Субэдэй единственным глазом косился на того, кого знал еще юношей. Тогда сына Есугэй-багатура звали Темучином.
Весь огромный улус, оставленный ему отцом, разбежался, а большая семья будущего повелителя Великой степи, Великого хана всех ханов, влачила самое жалкое существование. Но уже тогда чувствовалось, что дерзкого потомка Борджигинов ждет великое будущее.
На остриженную голову каган надел привычную мягкую меховую шапку с вшитым в нее большим изумрудом, по краям которой свисали хвосты черно-бурых лисиц. Его серо-зеленые кошачьи глаза, до самых краев наполненные тихой отрешенностью, прояснились и пристально смотрели, налившись стальной беспристрастностью, на склоненных перед его величием непобедимых багатуров. Выдержав долгую и крайне томительную паузу, «Единственный и Величайший» заговорил низким хриплым голосом с едва заметным придыханием:
– Лазутчики известили, что сын желтоухой собаки, грязная жирная собака хорезмшах Мухаммед, тайно покинул, бросил войско. Петляя, как трусливый заяц, и заметая все следы, как старый загнанный лис, Мухаммед мелькнул на одной из переправ через реку Джейхан…
Подрагивающие от гневливого возмущения веки кагана прикрылись. Он не стал называть вслух то, о чем его ближайшие соратники знали и сами. Кривая усмешка скользнула по его высохшим губам:
– Трусливый шакал везет с собой несметные богатства, накопленные за сто лет шахами Хорезма. Его надо поймать раньше, чем он сможет на свои деньги набрать новое большое войско…
Хотя, кто сейчас встанет под знамена того, кто сам бежал от своего же войска, позорно бросил его и всю свою страну в самую трудную для отечества минуту. Разве этакий трусливый правитель способен собрать новое войско, поднять своих подданных на войну?
– Мы даем вам, – каган пристально посмотрел в глаза Джебэ, потом медленно перевел свой взгляд на Субэдэя, – двадцать тысяч всадников, два ваших тумена…
Полководцы согласно закивали. Этого им сполна должно хватить. Чем больше войско, тем оно становится неповоротливее.
– Если же вдруг у Хорезмшаха, – в глазах у Чингисхана замерцали таинственные огоньки, – окажется эдакое войско, что вы подумаете: можно ли вступить с ним в схватку, то воздержитесь от боя… Только глупец безрассудно сует голову в петлю, не страшась ее смертельного обхвата. Но тотчас про все меня известите!
Серо-зеленые глаза кагана сузились и яростно засверкали.
– Тогда
