оздано в интеллектуальной издательской системе Ridero
От автора
Жили или не жили, были или не были
Больше можно бы ничего и не писать. Трудно определить, жив человек на самом деле или это только ему и нам кажется. Что есть его бытие? Игра в жизнь, небылица смешная, поучительная, печальная. Как знать? Но, все же, не зря вечно жива сама сказка, утверждающая: «Жили – были». Значит, есть от неё польза человекам. Попробую и я свой «намек – добрым молодцам урок» рассказать. Вдруг, кому сгодится.
Бычок смоляной бочок
Жили-были бабушка и дедушка. Была у них внучка Танюшка. Сидели они как-то раз у своего дома, а мимо пастух стадо коров гонит. Коровы всякие: и рыжие, и пестрые, и черные, и белые. А рядом с одной бежал бычок – черненький, маленький. Где припрыгнет, где прискачет. Хорошенький такой бычок.
Бабушка и говорит:
– Вот бы нам такого теленочка. Мы б его вырастили, продали, а на вырученные деньги Танюшке приданное купили.
– Да разве ж сейчас на такие деньги приданое купишь, – возразила Танюшка.
– Пошто нет? За мясо, за шкуру, за рога и копыта – вон сколь получится, – не уступала бабуля.
– Современным женихам, им квартиру или машину подавай в приданое, стадо бычков надо продать, чтобы такие деньжищи выручить, – не унималась внучка.
А дедушка ничего не сказал, но про себя подумал: «Кабы не такая страшненькая была, да вреднючая, глядишь, и без приданого бы взяли. А то уж перестарок, а женихи наш дом десятой дорогой обходят. Сколь мы её еще кормить будем?».
Мамаша-то привезла её на лето к родителям погостить лет двадцать пять назад, да забрать забыла, а сама исчезла, будто и не было. Отца Таниного и сама родительница не могла вспомнить. Вздохнул дедушка, и чай пить пошел. А сам все думу думает. Думал – думал и придумал.
Вот настала ночь. Бабка легла спать, Танюшка легла спать, кошка легла спать, собака легла спать, куры легли спать, только дедушка не лег. Собрался потихоньку, пошел в лес. Пришел в лес, наковырял с елок смолы, набрал полное ведро и вернулся домой.
Бабка спит, Танюшка спит, кошка спит, собака спит, куры тоже уснули, один дедушка не спит – смолой забор мажет. Посмотрел дедушка – хорошо получилось, но чего-то не хватает. Нарвал пучок травы посочнее, шлепнул на забор, она и приклеилась. Подергал, держится – вот теперь отлично получилось. Отер руки скипидаром, да и спать пошел.
Шло мимо дедова забора на утренней зорьке деревенское стадо. Все коровы на травяной пучок оглядывались: и рыжие, и белые, и цветные, но пастух их кнутом подгонял, чтобы не задерживались. А маленький, черненький бычок отстал от мамки, пастух не заметил. Подбежал бычок к зеленой душистой приманке, как припрыгнет, как прискачет от радости, как ухватит побольше клочок, да как прилипнет к смоляному забору. Мычать бы, мамку звать, да губы слиплись, рожками упираться – рожки прилипли, ножками оттолкнуться – и ногами влип.
Встали утром Танюшка с бабушкой, вышли во двор, а у забора бычок, черный бочок, весь в смоле увяз.
– Ой, батюшки! – запричитала старуха. – Откуда у нас чудо такое? Чей же ты будешь?
– На нашем заборе висит, значит, наш, – оборвала её внучка.
– Да, как же, Танюша, заблудился он, от матери отбился, искать его станут, заберут, отымут.
– Пусть попробуют, – зло пробурчала девица, и глаз так нехорошо сощурила, прямо вылитая утерянная мамаша.
Пока сыр-бор был, не заметили женщины, подошедшего к забору парня деревенского, Анчутку. Он уж опохмелился и на работу, на скотный двор шел.
– А чего это вы тут делаете? А что это тут у вас за бычок такой, смоляной бочок? – пьяненько захихикал он. – Чей это телок к вам приблудился?
– Наш это, – отрезала Татьяна.
– Ага, ваш! У вас скотины никой уже сто лет нету. Вот я его сейчас освобожу, да на скотный двор сведу, глядишь, хозяин сыщется.
Не успела девка его облаять, а бабушка запричитать, как Анчутка ухватился за бычка, а ногами о забор оперся, ну, и прилип, конечно. Дедушка полночи не зря старался, хорошо забор смазал. Парень подергал ноги и решил руками себе помочь, бычка отпустил, за забор ухватился.
Когда дед вышел на его призывный мат, тот висел на заборе рядом с бычком и только губами мог шевелить.
– Што, болезный, Анчутка непутевый, ругаешься? Пошто это ты мой забор ломаешь, да скотину мою пугаешь?
– Пусти, дед, иначе отлипну – убью! – Взвыл пленник.
– А, так ты ишо
