благотворительности, тем менее в благотворительности человека, который, по простому подозрению, засадил в тюрьму моего отца.
– Антон, Антон! Подумайте хорошенько и не оскорбляйте раньше времени человека, который желает вам добра.
– Я не желаю иметь с ним никакого, совершенно никакого дела. Кроме того, я на очень хорошем месте и имею все, что нужно.
– Антон!
– Да, да. Скажите это великодушному господину, если ему еще раз вздумается прислать сюда. Я в нем не нуждаюсь.
Романн пожал плечами. – Вам лучше знать ваши дела, Антон. А я бы на вашем месте не стал ссориться с таким человеком, как лорд Кроуфорд.
Антон беззаботно засмеялся. – Что бы там ни было, я не приму из его рук ни единого куска хлеба.
Затем он расплатился за последнюю ночь, связал свои и отцовские пожитки в узел и обещал добродушному хозяину навестит его при первой возможности.
– Ведь вам рано или поздно может понадобиться друг и защитник, Антон, – сказал хозяин.
– Не думаю! Господин Торстратен относится ко мне так сердечно, что я не пропаду под его покровительством.
Романн покачал головой. – А вы не находите ничего странного в поведении этого господина? Вас не удивляет, что предприниматель закармливает в трактирах дичью и вином своего мальчика для посылок?
При этих словах будто ослепительная молния мелькнула перед глазами Антона, но это продолжалось одине момент, упрямство помешало ему остановиться на этой мысли.
– Я сам своей личностью нравлюсь господину Торстратену, – сказал он.
– И он вам платит за то, что вы прогуливаетесь с ним по городу!
– Со временем я поступлю к нему в ученики, или буду продавцом в лавке, которую он откроет. Иногда и резчики могут оказаться друзьями человечества… не правда-ли, господин Романн?
Хозяин пожал ему руку. – Дай Бог, Антон. Прощайте, прощайте.
Наш друг ушел домой совсем не в таком радужном настроении, в каком пришел, но впечатление от этого разговора очень быстро рассеялось. Он купил себе изрядный кусок хлеба и сыра, причем у него еще осталось два шиллинга, которые должны были лечь в основание его воздушных замков, и он весело начал их строить. Теперь все пойдет отлично, – в этом он был уверен.
Забравшись в свою опрятную, чистую комнату на чердаке, он проспал в ней здоровым сном юности вплоть до следующего утра, а вставши, достал свое лучшее платье и вообще принарядился. Было воскресенье и господин Торстратен мог предложить ему пойти вместе в церковь.
Случилось не так: голландец пришел только к двенадцати часам и был рассеян и расстроен!
– Вы свободны до вечера, – сказал он. – Около десяти или одиннадцати часов я зайду за вами. Вы должны оказать мне услугу, Антон.
– С величайшим удовольствием, сэр. Приказывайте!
– Дело идет об одном пари, – сказал, улыбаясь, голландец. – Я должен поужинать в
