Теперь ты знаешь все.
– Ах! а товарищам ты об этом не говорил?
– Ни слова. Одному тебе известна теперь моя тайна.
Старик кивнул головой. – Так и надо. Никогда не следует о своих делах звонить во все колокола.
– Однакоже люди уж пронюхали кое-что об этом. По крайней мере мои товарищи знают, что у меня денег больше, чем то, что я могу сберечь из жалованья. Вот потому-то я и думаю, что их оставлять здесь небезопасно. Согласен ты взять их к себе, брат?
– Конечно. Я тебе вполне за них отвечаю.
Томас вынул из выдвижного ящика шкатулку. Лицо его было бледно, глаза смотрели растерянно, он оглядывался по сторонам, как будто уже за ним стоял предатель.
– А теперь, мне уже давно пора, – сказал он ему на ухо. Мне надо спешить вниз, к своим обязанностям. Уходи, брат, уходи, завтра я зайду к тебе.
– Наверно? – спросил Кроммер.
– Наверно. Прощай, прощай. И еще раз повторяю, если лорд или лэди встретят тебя в сенях, скройся в ближайшую комнату и сиди там, пока я начну тихонько кашлять на улице. Да спрячь шкатулку под платье.
– Ах, провал тебя возьми! – сказал тихонько немец, принимая шкатулку, – это тяжеленько.
– Наличные денежки, – шепнул Томас. – Чистое золото.
– Этак, пожалуй, и убили бы, если бы кто узнал.
– Конечно! Так застегнись же хорошенько. Ну, иди.
Томас взял своего брата за плечи, легонько вытолкнул его из комнаты и сам, вместе с ним, стал спускаться с лестницы. – Тут ни души, – сказал он, переводя дух. – Если тебе удастся благополучно пройти через двор, то наше дело в шляпе.
– Неужели господа твои так суровы, что не позволяют даже повидаться с родными?
– Они надменны, высокомерны, гордятся своим богатством. Иди, Петер, иди!
Перед ними была ярко освещенная лестница, потом корридор и потом опять лестница. Томас все время шел по пятам старика, но перед входом в бель-этаж он вдруг поспешно простился с ним. – Все идет хорошо, брат. До свидания.
– Господь с тобою, Томас.
Слуга исчез, а дядя Кроммер спокойным шагом продолжал спускаться вниз по лестнице, устланной толстыми коврами, заглушавшими шаги. Итак, Томас нашел покровителя, знатного друга, который ему помогает, – кто бы мог это думать! И ему пришла на память немецкая поговорка «чем туже веревка, тем слаще счастье». Без сомнения, Томас хотел придти на помощь ему и его сыну, хотел поделиться своими деньгами с родственниками. Как это прекрасно с его стороны? Быть может, он изменился к лучшему, стал степеннее. Вот, никогда не следует думать о людях дурно, пока не имеешь неопровержимых доказательств. С каждым шагом дядя Кроммер так пристукивал своей палкой по персидскому ковру, словно шагал по вновь вспаханному полю. Его незлобивая душа вся поглощена была задачей очистить от всех пятен своего некогда легкомысленного брата.
Вдруг на лестнице раздались шаги и, прежде, чем он успел опомниться, Кроммер увидал двух господ, которые
