домашнего уюта. По длинной паузе, которая возникла после этих слов, Таня догадалась, что родители ударили друг дружку по больным местам, а, стало быть, все сказанное правда. Сильно расстроилась, ночью плакала в подушку, утром получила за это взбучку от матери, потому что отсыревшую подушку пришлось выносить сушить во двор. А как не плакать, если вдруг обнаруживается, что между самыми близкими ей людьми нет любви, а всего лишь голый расчет? Неужели любовь бывает только в пьесах? Или просто родителям не повезло?
Повестей и романов Таня почти не читала – неинтересно. Пьесы можно разыгрывать в уме. Прочла – и словно на спектакле побывала. А можно и в лицах разыграть, перед зеркалом. Таня последовательно разыгрывала все роли и чувствовала в себе не только призвание, но и великий талант. А как же иначе? Ведь ей так легко даются все роли – и женские, и мужские, вне зависимости от возраста.
Если отец заставал дочь у зеркала с раскрытым томиком в левой руке, то сразу же включался в игру и начинал вести мужские роли. Ему, бывалому Актеру Актерычу, достаточно было бросить один взгляд на страницу, которую дочь придерживала пальцем, чтобы продолжать по памяти. Памятью отец обладал невероятной. Если же Таню заставала мать, то вздыхала:
– Азохн вэй! Опять ты за свое! Как хорошо, что твой дед этого не видит!
После этого спектакль приходилось прекращать, потому что мамино горестное «азохн вэй» лишало Таню вдохновения, а упоминание о покойном деде с материнской стороны сильно обижало. Что значит: «как хорошо, что дед этого не видит»? Разве она делает что-то плохое, чего следует стыдиться?
Мать, Эсфирь Боруховна Ройзен, женщина необычайной красоты, происходила из почтенного рода бердичевских Ройзенов. Истории Ройзенов, полной стремительных взлетов и столь же стремительных падений, внезапных обогащений и столь же внезапных разорений, могло бы позавидовать любое монаршее семейство. А сколько было интриг внутри самого клана! Если бы Стендаль был знаком с кем-то из Ройзенов, то вместо итальянских хроник написал бы бердичевские. Всякий раз, когда мать начинала рассказывать о раздорах между многочисленными родственниками, Таня удивлялась – это же готовый сюжет для пьесы, трагической или комической. Почему мама не пишет пьес? Ведь пьесы писать очень выгодно, папа говорил, что драматурги много зарабатывают. Взять хотя бы Чехова…
– Еще чего не хватало! – фыркала мать. – Пьесы! Тогда твой дед, да будет благословенна его память, наверняка перевернется в могиле. Мало ему зятя-актера, так будет еще дочь-писака!
Дедушке Боруху, да будет благословенна его память, как настоящему Ройзену в молодые годы неслыханно повезло. Его отец не раз ссужал деньгами старшего полицмейстера Киева полковника Федора Ивенсена, впоследствии дослужившемся до генерал-майора. Ивенсен, умело извлекавший из всего свою выгоду, не бедствовал, но время от времени у него образовывалась нужда в срочном займе для приобретения очередного дома. Скупка недвижимости была страстью
