я шарю у тебя в припасах, прицепи пластины на место, мне нужно знать, что с тобой.
Скайстон не без удовольствия вытянулся на спине. Он совсем не против был расстегнуться полностью, хотя уже не помнил, когда позволял себе подобное. Да и было ли такое вообще? Трудно сказать.
Темпл себя таким не помнил. Просто не помнил, и всё. Как всякий жизнелюб в любом приключении, ценителем приятных минут он был всегда. Однако он ничего подобного не позволял себе на своей территории – и уж тем более, на «Демоне». Он даже вполне серьёзно влюблялся – и едва оба раза не оказался женат, а прояви настойчивость – легко бы и оказался. Владеть собой или не особенно – не особо важно, но уж не разочаровывать женщину Скайстон умел вполне. Однако нынче он действительно расстегнул все пуговицы – и хотя жалеть тут было совершенно не о чём, как ни сказать наоборот, эффект превзошёл все мыслимые ожидания. Темпл под любым именем нравился дамам – но после произошедшего он мог разве что сделать вывод, что он просто ещё не встречался с той, которая его действительно любит. Да и себя не столько искусным, сколько любящим – он вообще ни разу не представлял и таким никогда не был.
– Почему ты не встретилась со мной, когда я очухался после стенда? – хотя это был настоящий упрёк, но звучал с таким количеством нежности, что переставал им быть. – А если б я не успел или вообще бы не узнал, мы ведь погибли бы порознь, Джина! Мне ж этот стенд каждую ночь снится, я б там однажды остался, да и всё, а гроб в космос бы отправили, – Скайстон нежно перебирал волосы своей женщины, которая с выражением блаженства спрятала своё лицо у него на груди. – Про тебя и говорить страшно, что могло случиться.
– Думаешь, мы бы поладили? – всё же до чего приятно видеть, что любимой хорошо с ним. – Боюсь, что не так. Да и устала я тогда очень, честно говоря – моё дело было тебя вытащить, а не приручать, – хитрый томный взгляд только одним глазом, ну, да, сейчас-то ей уже безразлично прошлое…
– Я что, бездушная скотина, чтоб меня «приручать»? Неужели нельзя было дать мне шанс самому сказать, что я чувствую? – вспылил Темпл, хотя совсем не собирался.
– Дождёшься от тебя, ты скорее умрёшь, чем скажешь, как оно видно на деле, – фыркнула она, стараясь не смеяться. – Да и о чём было разговаривать, если мы поссорились до того? Я ж не знала, что настолько тебя интересую – ты вот мной не очень-то интересовался, пока не разозлился на Ормандо.
– Джина, я… контрабандист, вообще-то, – его глаза заметно потемнели. – Я ведь сказал тебе своё имя, помнишь, когда? Было не понятно разве? А ты оставила меня спать одного, я это прекрасно помню.
– Да, помню, сказал, когда на нас выскочил кхарг, потом. Ты уснул раньше меня, вот я и ушла, – сказано с такой детской непосредственностью, что терялся предмет разговора.
– Зачем? – с какой-то колоссальной горечью прошептал Темпл. Сейчас было заметно, что кроме «ничего этого
