было множество здоровых сильных мужчин, на плечи которых и ложилась эта обязанность.
Я потрогала бак с водой – горячий. Кто-то, видимо, позаботился, чтобы была горячая вода, когда я вернусь. Впрочем, даже не приходилось гадать, кто бы это мог быть. Конечно же, Полина! Безусловно, это она нагрела воду и оставила на маленьком столике душистое домашнее мыло, которое сама варила и зеленоватый, пахнущий горечью трав раствор для мытья головы. Пообещав себе обязательно поблагодарить свою заботливую тетушку, я открыла кран горячей и холодной воды. Струи с напором ударились о шероховатую поверхность ванны и растеклись по дну. Я подошла к огромному окну, которое занимало одну из стен ванной комнаты, и задернула тяжелые занавески, оставив лишь маленькую щелку, чтобы не было совсем темно. Сбросив одежду и положив ее в корзину для грязного белья, я быстро забралась в ванну, уже успевшую наполниться почти до краев. Сначала вода обжигала тело, но уже спустя мгновение неприятные ощущения прошли, уступив место расслабляющему наслаждению. Не хотелось шевелиться. Тепло и полумрак убаюкивали и успокаивали… Лежать бы здесь, да лежать! Но я вспомнила о семейном торжестве и, вздохнув, взяла мыло и вязанную из грубого волокна мочалку.
Глава 7
Я успела как раз вовремя. Только волосы не просушила и они мокрыми темными сосульками падали мне на плечи. Посреди нашей большой общей комнаты на первом этаже стоял внушительных размеров деревянный стол, покрытый синей скатертью, сшитой Полиной. Но даже за таким столом нашей семье было тесновато.
Во главе стола, конечно же, сидел папочка – все еще статный, чуть-чуть располневший мужчина с угрюмым лицом, но добрым сердцем. Справа от него сидела его мама – наша любимая бабушка Марина. Ей было уже семьдесят три года, но кожа у нее до сих пор была поразительно гладкой и белой, без темно-коричневых старческих пятен. Морщины затаились лишь в уголках глаз, рта, да две глубокие продольные бороздки залегли на лбу. У нее сохранилась великолепная стройная фигура и величественная осанка. Кто не знал Марины Сергеевны, все давали ей лет пятьдесят, не больше. До сих пор ее просили стать хозяйкой – один из папиных друзей и какой-то старикашка с соседней улицы. Бабулечка отшучивалась, говоря, что ей и так в доме мужчин хватает. Но я думаю, что бабушка Марина до сих пор не могла забыть деда – основателя Жизнебурга. Я плохо помню его. Мне было всего лишь три года, когда его не стало. Уже позже я узнала, что бабушка и дедушка нередко спорили. У них было разное мнение по поводу дальнейшей судьбы Жизнебурга. Дедушка хотел начисто искоренить из жизни все научно-технические достижения, считая, что именно они привели человечество к краху. Бабушка же считала, что нельзя утрачивать знаний, накопленных предыдущими поколениями. Но, не смотря на все разногласия, бабушка с дедушкой жили очень дружно, и бабушка тяжело переживала утрату мужа, или «хозяина», как теперь у нас принято было говорить.
Слева от папочки сидел Андрон – мой старший
