сотни лет, – продолжал я, – Под землёй огромный лабиринт, и он протянулся далеко от города.
– Верно, – сказал Садиков, – Я интересовался этим вопросом, и даже смог найти старую карту верхнего уровня Хаджи-Бурунского участка. Карте более ста лет, у меня ксерокопия. Карта сама рабочая, без координат и с неизвестными неточностями. Возможно, с неверным масштабом. Можно сказать, не карта, а схема. Она предназначалась чисто для текущей работы по добыче камня, для контроля и учёта забоев. Так что её точность мне не гарантировали. Но я предполагаю провести по ней уточняющую разведку, что бы выяснить, нет ли под курганом туннеля, из которого можно прокопаться прямо в склеп.
Лерыч задохнулся от восхищения этим планом – похоже, он был уверен, что всё начнётся прямо завтра, ждали только нас.
– А вы знаете, где находится вход? – спросил я. Ведь не будут же археологи пробираться на Хаджи-Бурун через главный вход за городом, в двух десятках километров отсюда, тот, у которого стоит монумент в честь подземных партизан.
– На Хаджи-Бурунском участке есть несколько входов, – ответил Садиков, – но все они обрушены. Однако, кроме них, есть несколько больших наклонных шахт, которые остались целы, и их можно найти в степи. Но, сами по себе, эти шахты никакого представления о месте не дают. Чтобы знать, куда ты попадаешь через данную шахту, надо иметь привязку к главному входу. Места всех четырёх главных входов известны, один из них я уже нашёл в километре отсюда. Он, как я уже сказал, завален. По карте от него можно сделать ориентировку на Хаджи-Бурунский маяк и иметь представление о том, что у тебя сейчас под ногами. Таким образом, я смог сориентировать одну из вспомогательных шахт, которая имеется неподалёку, и привязать её к схеме уровня. Теперь, спускаясь в шахту, знаешь, в каком коридоре находишься.
– Здорово! – сказали мы с Лерычем, – А шахту вы нам покажете?
Этот вопрос тут же разрешил дядя Валик:
– Шахта вам совершенно ни к чему! Подземелье не место для прогулок. Если там не ведутся работы, то и нам там делать нечего. Работы ведутся здесь, на поверхности, здесь мы и будем знакомиться с достопримечательностями.
– Ну папа-а… – протянул Лерыч и осёкся. Детская привычка канючить всегда пробивается у него, когда дело доходит до таких интересностей. Дядя Валик сердито вскинул брови:
– Я не понял, Лерыч! – строго сказал он, – это что за нытьё? Тебя что, развлекать обязаны?
– Всё, не буду, – сразу серьёзно ответил Лерыч.
Обед уже давно закончился, и археологи снова взялись за работу. Мы пошли вместе сними, они – работать, а мы – смотреть. Каждый из них снова устроился на своём участке работы и снова принялся за прерванное дело. Кто-то, лопатой, осторожно, снимая землю тонкой стружкой, подбирался к пласту культурного слоя. Кто-то, видимо, более опытный, кисточкой или щёткой расчищал грунт в разрытых местах. Так разрабатывался каждый квадратный
