могущественный вавилонский бог Мардук соорудил платформу (или плот) на поверхности воды. Затем он создал пыль и рассыпал ее вокруг платформы. Именно таким образом арабы, живущие на болотах Южного Ирака, создают искусственные острова, на которых затем строят свои тростниковые хижины.
В целом шумеры верили, что первобытный океан, олицетворением которого была богиня Намму, самостоятельно породил небо мужского пола и землю – женского, вступивших друг с другом в связь. Плод их союза, бог воздуха Энлиль, отделил небо от земли и вместе с ней породил всех живых существ.
Мнение о том, что именно океан стал тем изначальным элементом, из которого появилась вселенная, и что свою форму она приобрела из-за того, что некая внешняя сила отделила небо от земли, в целом разделяли жители и Шумера, и Вавилонии, и Ассирии. На нем основан наиболее полный и целостный из имеющихся в нашем распоряжении рассказов о сотворении мира – выдающийся вавилонский эпос «Энума элиш», получивший название по своему первому предложению («Когда вверху…»). Но вавилонская версия мифа о происхождении мира имеет более глубокий философский подтекст. Согласно этой космогонии, творение было не началом, а концом, не беспричинным и необъяснимым деянием одного божества, а результатом вселенской битвы, непреложной и вечной борьбы между двумя противоположностями – добром и злом, порядком и хаосом.
«Энума элиш» – длинный эпос, записанный на семи табличках и изначально сочиненный в старовавилонский период (начало 2-го тыс. до н. э.), хотя все найденные к настоящему времени списки были сделаны на протяжении 1-го тыс. до н. э. В большинстве списков основную роль играет Мардук, бог – покровитель Вавилона, но в ассирийском варианте его имя заменено на принадлежащее Ашшуру. С другой стороны, в одном из фрагментов поэмы Мардук назван «Энлилем богов». Как нам известно, он «присвоил» положение и привилегии шумерского бога Энлиля. Соответственно, можно предположить, что изначально в этом эпосе говорилось об Энлиле, что вполне согласуется с упомянутой выше шумерской космогонией.
Месопотамские мифографы черпали вдохновение в собственной стране. Что мы увидим, встав туманным утром у современного иракского побережья, в устье Шатт-эль-Араб? Низко над горизонтом нависают облака; обильный поток пресной воды вытекает из-под земли, или, оставшаяся после разлива, она свободно смешивается с солеными водами Персидского залива; низкие илистые отмели, которые обычно образуют местный ландшафт, просматриваются только на несколько метров. Все вокруг: небо, море, земля – смешивается в туманном, бесцветном хаосе. Именно так создатели эпоса, нередко видевшие подобную картину, представляли себе начало мира. Когда еще ни у чего не было названия, то есть когда ничего не было создано, писали они, Апсу (пресные воды), Тиамат (соленая вода) и Мумму (облака) были беспорядочным, но единым целым:
Когда вверху не названо небо,
А суша внизу была безымянна,
Апсу первородный, всесотворитель,
Праматерь Тиамат,
