прикидывая, каким из них могла бы зачитаться. Больше всего мне нравились «Гордость и предубеждение» и «Чувство и чувствительность», но первый из них я перечитывала совсем недавно, поэтому взялась за второй – и уже на третьей главе вспомнила, что главного героя зовут Эдвард. Я недовольно переключилась на «Мэнсфилд-парк», но там героя звали Эдмунд – тоже очень похоже. Неужели в конце восемнадцатого века не было других имен? В досаде захлопнув книгу, я перекатилась на спину, закатала рукава как можно выше и закрыла глаза. Думай только о том, как солнце согревает кожу, строго приказала себе я. Ветер по-прежнему был легким, но шевелил волосы, бросая пряди мне в лицо, и от них становилось щекотно. Я собрала волосы сзади, раскинула их веером по одеялу за головой и снова сосредоточилась на теплых лучах, которые трогали мои веки, скулы, нос, губы, предплечья, шею, проникали сквозь мою легкую рубашку…
К реальности меня вернул шум патрульной машины Чарли на подъездной дорожке возле дома. От неожиданности я рывком села и обнаружила, что солнце уже скрылось за деревьями, а я, видимо, задремала. У меня вдруг возникло чувство, что я не одна, и я в замешательстве огляделась.
– Чарли? – вопросительно позвала я. В ответ хлопнула дверь его машины перед домом.
Нервничая и от этого чувствуя себя глупо, я вскочила и собрала книгу и отсыревшее одеяло. Бегом в кухню, ставить разогреваться сковороду – в любом случае с ужином я сегодня припозднюсь. Когда я вбежала в дом, Чарли как раз вешал ремень с кобурой и разувался.
– Извини, папа, ужин еще не готов – я задремала во дворе, – и я зевнула, прикрывая рот.
– Ничего страшного, я только хотел успеть к матчу.
После ужина, чтобы хоть чем-нибудь заняться, я посмотрела телевизор вместе с Чарли. Интересных для меня передач не нашлось, но Чарли, зная, что я не люблю бейсбол, включил какой-то бестолковый сериал, который не понравился ни мне, ни ему. Однако он горел желанием сделать вместе хоть что-нибудь, а я, несмотря на уныние, радовалась, что доставила ему удовольствие.
– Папа, – заговорила я во время рекламы, – Джессика и Анджела собираются завтра вечером в Порт-Анджелес за платьями к балу и хотят, чтобы я поехала с ними, помочь выбрать… ты не против?
– Джессика Стэнли? – спросил он.
– И Анджела Вебер, – со вздохом уточнила я.
Он озадачился.
– Но ты ведь не собиралась на бал?
– Да, не собиралась, но я помогу выбрать платья для них – ну, знаешь, покритикую по-дружески.
Женщина и без объяснений поняла бы.
– А-а, ладно, – он вспомнил, что в девчоночьих делах не силен. – А как же школа?
– Мы поедем сразу после уроков, потому и вернемся пораньше. С ужином справишься?
– Беллз, чем-то же я питался семнадцать лет до твоего приезда, – напомнил он.
– И не понятно, как выжил, – буркнула я себе под нос и продолжила отчетливо: – Я заготовлю тебе холодных сэндвичей
