потянувшись, юноша спрыгнул с постели и в очередной раз мысленно проклял старуху, которая вчера обещала лучшую комнату задёшево, но не сказала, что кровати там не две, а одна, большая. Очевидно, именно по этой причине комната не пользовалась спросом у проезжающих, большинству которых не хотелось раскошеливаться, чтобы снимать такие апартаменты одному, а вдвоём неудобно. «Так ведь и придётся все ночи слышать храп над ухом», – подумал Джулиано, надевая башмаки, а затем подошёл к столу и заглянул учителю через плечо, чтобы посмотреть рисунок.
На листке запечатлелись узнаваемые изломы крыш и волнистая линия гор на горизонте, но в то же время пейзаж чем-то неуловимо напоминал Тоскану. Наверное, старик, который имел уже не настолько острое зрение, чтобы зорко видеть вдаль, рисовал не совсем с натуры – больше по памяти.
Завтракать флорентийцы предпочли в комнате, чтобы старику не пришлось лишний раз ковылять по лестницам. К тому же в нижнем помещении сделалось тоскливо, ведь ватага во главе с Лаче уже давно отплыла дальше по реке, а ученик придворного живописца с учителем остались в гостинице единственными постояльцами.
После завтрака, выйдя на воздух, Джулиано с удивлением обнаружил, насколько ошибся вчера, думая, что приехал в город, ведь оказалось, что это скорее деревня.
Дома здесь были хоть и каменные, но почти все одноэтажные, так что в светлое время найти постоялый двор – с двумя-то этажами! – смог бы каждый желающий. Трактир стоял на узкой улочке, вылезшей хвостом на склон большого холма, причём трактирное заведение находилось на самом кончике хвоста, в самой высокой точке, поэтому не только само хорошо просматривалось издалека, но и позволяло постояльцам свободно оглядывать окрестности поверх заборов. Оглядывая соседние дворы, флорентиец видел, как сушится бельё на верёвках, как люди копаются в огородах с пока ещё пустыми грядками и как дети играют в догонялки на перекрёстке в конце улицы, а вместе с ними бегает некая собака и тоже стремится принять участие в игре.
Даже гостиница при свете дня смотрелась иначе. Вчера вечером она казалась неприступной крепостью, а теперь Джулиано видел, что внушительный забор стоит лишь со стороны улицы, а на углу обрывается и далее – по тому краю, что граничит с соседями, – продолжается низенькой дощатой загородкой. Задворки трактира выходили на необжитую часть холма, поросшую непроходимым кустарником, поэтому они не нуждались в ограждении, а четвёртая сторона двора упиралась в склон, частично срытый и укреплённый каменной кладкой.
В этой каменной стене виднелась тяжёлая дверь погреба, который, как по опыту знал Джулиано, должен горизонтально уходить в глубь земли шагов на пятьдесят и заканчиваться тупиком. «Хорошо бы, это оказался не только винный погреб, но и кладовая со снедью», – подумал флорентиец, уже прикидывая, не удастся ли наведаться в эту кладовую хоть раз тайком от хозяев, ведь бесплатная еда лишней не бывает.
Ученик придворного живописца рассеянно оглянулся по сторонам, но тут его внимание
