возразила Канина, – если хочешь стать парикмахером.
– А-а.
Они уставились на туман.
– Что, действительно парикмахером? – уточнил Ринсвинд.
Канина вздохнула.
– Видимо, на парикмахеров-варваров спрос небольшой, – заметил Ринсвинд. – То есть никто не нуждается в «подстричь-и-отрубить».
– Просто каждый раз, когда я вижу набор для маникюра, меня охватывает ужасное желание рубить направо и налево двуручным ножом для заусениц. В смысле мечом.
– Я знаю, каково это бывает, – вздохнув, поведал Ринсвинд. – Я хотел быть волшебником.
– Но ты и есть волшебник.
– О-о. Конечно, но…
– Тихо!
Ринсвинд почувствовал, что отлетает к стене, где ему за шиворот необъяснимым образом потекла струйка капель сконденсировавшегося тумана. В руке Канины неведомо откуда взялся широкий метательный нож, а сама она пригнулась, словно дикий зверь или, что еще хуже, дикий человек.
– Что… – начал было Ринсвинд.
– Заткнись! – прошипела она. – Кто-то приближается!
Она плавно выпрямилась, крутнулась на одной ноге и метнула нож.
Послышался глухой, гулкий, деревянный стук.
Канина стояла и смотрела перед собой застывшим взглядом. В кои-то веки героическая кровь, которая пульсировала в ее венах, не оставляя ей ни малейшего шанса прожить жизнь счастливой домохозяйки, ничем не могла ей помочь.
– Я только что убила деревянный ящик, – проговорила девушка.
Ринсвинд заглянул за угол.
Сундук, из крышки которого торчал все еще дрожащий нож, стоял посреди мокрой улицы и смотрел на Канину. Потом, перебирая крошечными ножками в сложном рисунке танго, он слегка изменил положение и уставился на Ринсвинда. У Сундука не было абсолютно никаких видимых черт, если не считать замка и пары петель, но он мог уставиться на вас пристальнее, чем целый выводок сидящих на скале игуан. Он мог переглядеть статую со стеклянными глазами. А в том, что касается патетического взгляда брошенного и оскорбленного существа, Сундук мог переплюнуть любого получившего пинка спаниеля и отправить его скулить в конуру. Из Сундука торчали несколько сломанных стрел и сабель.
– Что это? – шепнула Канина.
– Просто Сундук, – устало отозвался Ринсвинд.
– Он принадлежит тебе?
– Не совсем. Вроде как.
– Он опасен?
Сундук, шаркая ногами, повернулся и снова уставился на нее.
– Насчет этого существуют две теории, – ответил Ринсвинд. – Одни говорят, что он опасен, тогда как другие утверждают, что он очень опасен. А ты как думаешь?
Сундук чуть приоткрыл крышку.
Он был сделан из древесины груши разумной, растения настолько магического, что оно вымерло почти на всем Диске, сохранившись лишь в одном или двух местах. Оно смахивало на смесь олеандра и иван-чая, только росло не в воронках от бомб, а в районах, испытавших на себе
