(29 мая 1882 г.).
Великий князь сомневался в своем выборе. В конце концов, поговорив с кузиной Марусей, вместе решили подождать пару лет, пока Мари подрастет.
Путешествуя по Европе из Венеции в Штутгарт, из Штутгарта в Гмундон и обратно, потом в Баден-Баден, Константин Константинович вынужден был навестить дядю Эрнста в Альтенбурге по случаю смерти его племянницы Маргариты. Здесь он впервые увидел свою будущую невесту, дочь принца Маврикия и принцессы Августы Саксен-Альтенбургских Элизабет, приходившуюся ему троюродной сестрой.
«Я на нее посматривал. Странное дело, я заметил в ней, что похожа на принцессу Валийскую, которую так люблю. Подойти к ней, я думал, нельзя, и грустным голосом невольно говорил смешные вещи… Итак, с ней мы сказали всего два-три слова. На прощание она опять посмотрела на меня как-то особенно и крепко сжала мою руку. О, этот взгляд!» (9 июня 1882 г.).
«Вошел ко мне дядя Эрнст. Я говорил ему про впечатление, сделанное на меня Елизаветой. Он довольно хладнокровно к этому отнесся. Впрочем, ответил, что лично не имеет ничего против моего брака с Елизаветой» (10 июня 1882 г.).
Младшая дочь Константина Константиновича княжна Вера Константиновна записывает спустя много лет: «Помню, как мать рассказывала о том, какое сильное впечатление произвел на нее при первой встрече отец, стоявший, облокотившись на камин, в столь шедшей ему морской форме».
С мыслью, что нашел себе суженую, Константин Константинович возвращался в Россию, в которой не был почти два года. Вот и граница…
«Что за радость. Поздоровался с первым русским жандармом у дверей царских комнат. Так приятно было услышать русский военный ответ: "Здравия желаю"» (11 июня 1882 г.).
Первые стихи
Среди многочисленного августейшего семейства Романовых почти никто не баловался сочинительством, если не считать ведение дневников, чем увлекались почти все. Вряд ли можно серьезно относиться к стихоплетству принца Петра Георгиевича Ольденбургского, считавшего себя поэтом. Например, на смерть старшего сына императора Александра II цесаревича Николая Александровича он накропал следующие строки:
Наш Наследник умер в Ницце
От сильной боли в пояснице,
И флот наш, удрученный горем,
Плывет Средиземным морем.
Первые стихи восемнадцатилетнего Константина Константиновича не на много превосходили вирши Петра Георгиевича. И все же они не были столь беспомощными. Глухота к слову была, иногда не получалась рифма, но чувствовалось, что автор пытается мыслить, доверить листу бумаги сокровенные тайны неспокойной юной души.
Смирись и знай, ум гордый мой,
Что правы Божия веленья!
И кто ты, человек, такой,
Чтоб спорить против Провиденья?
Взгляни и вникни вкруг себя:
Покорно все Его порядкам,
А ты – Он одарил тебя
Душой и сердцем, и рассудком.
Лишь
