и едут без противогазов!
Дороги Германии восхищали. Даже ответвления от автобана, уходящие в сторону небольших, на несколько десятков домов, населенных пунктов, были при обязательных светофорах и пешеходных переходах.
Затем начался космический пейзаж: в несколько раз выше опор высоковольтки, до самого горизонта, выстроились ветряные мельницы, медленно вращающие трехлопастными пропеллерами. Жилые домики вокруг выглядели спичечными коробками. Пушистые, белоснежные облака висели по всему небу. Между гигантских мельниц имелась и обычная, старинная, с четырьмя деревянными крыльями, но она не работала – может, музей или памятник.
Ляйпцих удивлял. Что-то в немцах есть хулиганистое. Везде стены и окна расписаны и разрисованы граффити, часто весьма неприличными. Это никого не трогает – иначе их давно закрасили бы.
В городе много велосипедистов. Газоны нестрижены, и – невероятно! – мусор на тротуарах!
Размеченные велосипедные дорожки и трава, растущая между булыжников на пыльных мостовых, белые лебеди в пруду городского парка, и сам парк – запущенные дебри, где деревья до макушек увиты какими-то плющами так, что не видно стволов.
У аккуратистов-фрицев, впрочем, наблюдался порядок, но без фанатизма.
В автобусе включили видеофильм, врубив звук на полную мощность. Народ общался – тоже громко. Наталья заткнула уши и закрыла глаза. Здоровый сон – верный признак чистой совести. И, как гласит народная мудрость, – совесть чиста, если ею не пользоваться.
В агентстве обещали, что на остановках можно принимать душ. Душевые на стоянках имелись, но времени было так мало, что в них никто не заходил.
Наталья взяла с собой две упаковки влажных детских салфеток. Детских, потому что только они продаются по сто штук, потому что они большие и, действительно, влажные. Если изобретатель таких салфеток еще жив, он попадет исключительно в рай.
Еще она захватила дюжину пар носков и меняла их утром и вечером, обтирая ступни салфетками. Те же салфетки фактически стали заменителем душа.
В первом же немецком туалете Леся переполошила попутчиц. Когда автобус затормозил на заправке, Наталья побежала к кабинкам ватерклозета первой. За ней неотвязно неслась Леся. Кабинок было две. Соседки быстро заняли их, остальные женщины выстроились в очередь. Не успела Наталья устроиться на сиденье, как послышался шум сливаемой воды, и Леся заорала, колотя в перегородку: «Наташа! Я унитаз сломала! Вода течёт и не останавливается! Я не виновата! Я ничего не делала! Что теперь будет?!» Леся выскочила из кабинки и дёргала дверцу той, в которой заперлась Наталья: «Открой! Я боюсь! Меня арестуют!!!» Пришлось выйти и объяснить очумевшей от неведомой цивилизации девице, что вода слив работает автоматически.
Чтобы как-то коротать время, Наталья начала писать письмо любимому, бесконечно-длинное письмо, десятки и сотни страниц признаний
