загадала новое желание, но это уже совсем другая история.
До осени
Тучи не до конца ещё затянули небо, но в комнате было темно и мрачно. Смотрели из рамок на стене лица, принявшие в полумгле свинцовый оттенок. Удивительную отчётливость обрела посуда за стеклом шкафа, хотя угол, им занимаемый, скрадывали глубокие тени. Близость грозы заставила стихнуть все посторонние звуки. Мир замер в ожидании.
Тяжёлые шаги в подъезде разорвали безмолвие квартиры, а тонкие стены и не пытались им помешать. Рыжеволосая девушка подняла глаза от книги и прислушалась. Шаги некоторое время приближались, а затем постепенно начали затихать. Особенно ясно в эти мгновения разносилось по квартире тиканье будильника.
Девушка собиралась вернуться к чтению, когда вновь услышала шумную поступь и почти сразу – стук в дверь.
Оставив книгу на подоконнике, хозяйка квартиры пошла открывать.
– Посылка! – ответил на просьбу представиться из сумрака, клубящегося за линзой глазка, низкий голос.
Когда же дверь открылась, взору предстало серо-зелёное существо нечеловеческого роста. Одежда его была увешана шнурами и эмблемами, кожистая голова, бугрящаяся шишками, разевала широкую крокодилью пасть, усаженную треугольными зубами. Алел высокий гребень, венчающий голову чудовища.
– Ааа! – закричала девушка. Вторя ей, ударил гром.
– А ты, Олька, совсем не изменилась. Вот ни капельки. Хотя бы загорела, что ли, – говорил рептилоид, устроившись в большом кресле за столом. Уютно горел светильник в жёлтом абажуре. – Дверь зачем-то поменяла, а сама всё та же.
– Загоришь тут. Двадцать солнечных дней в году и все зимой, – вздохнула сидящая напротив него девушка. – Да и не липнет ко мне загар, Морис. Одни веснушки… Ты пей чай, пей. Устал, наверное, с дороги.
– Я и пью, – отвечал Морис. Он запрокинул голову, открыл пасть и вылил содержимое чашки себе прямо в пищевод. – Вкуса не чувствую, но верю на слово, что хороший чай. Цейлонский?
– Индийский, – улыбнулась Ольга. – Ну, рассказывай. Как добрался?
– Сначала машиной, потом на поезде. Не люблю поезда… Остальные дембеля поехали дальше. Их Касимов в гости зазвал: барашка кушать, вино пить. А я сразу к тебе. Что мне их барашек… На один зуб и то мало будет. Вот твое печеньице – это вещь!
– А ты изменился, Морис, – сказала вдруг Ольга, внимательно глядя на гостя. – Шутишь, как всегда, а сам уже другой.
Рептилоид в расстёгнутой парадке пожал широкими плечами.
– Как… там? Очень страшно? – тихо спросила девушка.
– По-разному, – отвечал Морис серьёзно. – Бывало страшно. А по большей части – как везде. Только колючка намотана, да дети сломанным оружием играют. Ты не верь «ящику», Олька. Не взрывают там ничего. Уже не взрывают. Там народ совсем другой, понимаешь? Ему время нужно, чтобы успокоиться. Ну и крикунов этих, конечно,
