Захочешь меня взять – буду драться. Проиграешь – ты труп. Выиграешь – все равно труп. Потому как без меня вам отсюда не выйти. Али по старым следам двинешься?
Андрей кивнул в сторону длинной, черной, влажно поблескивающей ленты, что осталась на месте польской колонны.
– Силком повяжете, – добавил новик, – все равно утоплю. Дорогу ложную укажу, все и потонете. Может, со мной вместе. А может, и нет.
– Как же ты меня топить хочешь, боярин… – Князь глянул на заснеженную топь и убрал оружие за спину. – Нехорошо. Мы же родичи?
– Постой, – прищурился Андрей. – А как же война, целование меча, клятва верности?
– Войны завсегда перемирием кончаются, боярин… – Крошинский кашлянул, спрятал меч уже в ножны. – Надо бы и нам замириться. Мы за свободу свою драться готовы, ты, верю, тоже готов. К чему зря кровью болото умывать? Чтобы никто домой не вернулся? Ныне нам не повезло, в иной раз вам отступить придется. А родство кровное – оно навсегда останется. Наше дело не во вражде, а в службе ратной. Ты – своему государю, я – своему. В предках же мы завсегда едины. Так?
– Ладно, князь, – кивнул Зверев. – У меня к тебе вражды нет. Ты ведь меня, я видел, спасти в трудный миг пытался. Посему и я тебя без обид отпущу. Видишь, лес впереди? Открою тебе до него проход. За лесом неподалеку, версты две-три, шлях Пуповский. Точно где, не скажу, этой стороной туда не ходил. Но коли на север направишься, не промахнешься. Может, даже на усадьбу Юрия Друцкого выйдешь, полюбуешься. С десятью холопами он тебя, мыслю, ловить не станет. Чего попусту людей класть? Вреда ведь от тебя нет. А домой вернешься – племяннику привет передавай. Как он там?
– По вину шибко соскучал, – засмеялся Крошинский. – Месяц уж никто его трезвым не видел, да с девками дворовыми все балуется. От меня Василию Ярославовичу поклон и пожелания лучшие. Должник я его, помню.
– Передам.
Князь сделал знак своим холопам, чтобы те убрали оружие, остановился над убитым шляхтичем:
– Ловко ты его, юный боярин. Бездоспешный, без щита – супротив всадника в броне… Верю, теперь верю, что и крестоносца мог одолеть. Выкуп за тело просить станешь? – Зверев пожал плечами, и Крошинский тут же сделал вывод: – Ну, так я его заберу, родственникам отдам. Грех без отпевания и захоронения бросать. И этих, увечных. А оружие да брони – вестимо, добыча твоя, не спрашиваю.
Он кивнул холопам. Те быстро разоблачили убитого пана и его раненых людей, увязали на лошадей. Их оружие и доспехи приторочили на спину чалого скакуна, который при ближайшем рассмотрении оказался кобылой, – что уже успокоился и не вздрагивал от прикосновений нового хозяина. И только ярыга все еще ежился на снегу, свернувшись плотным калачиком.
– Ну, прощевай, боярин. Бог даст, в следующий раз иначе свидимся.
– Свидимся, – кивнул Андрей, опустился на колено у края острова и загнал в снег растопыренную руку.
– Как ты это делаешь, боярин? – не удержался Крошинский.
– Не
