чайника…» – Швец сокрушенно покачал головой и поднял глаза. – Тут еще написано, перечислять страшно…
– Товарищ капитан, водитель двенадцать – шестьдесят один гвардии рядовой Тарасов прибыл, – бодро отчеканил за спиной у Олегова знакомый голос.
– Давил кого-нибудь? – громко спросил Зубов.
– Никак нет! – Олегов позавидовал выдержке водителя.
– Отец, они говорят, что не давили, – развел руками Зубов.
Только сейчас Олегов заметил сидящего у скалы, в небольшой нише, дряхлого старика в белой чалме. Тот в ответ не пошевелился, безучастно глядя сквозь стоящих перед ним солдат и офицеров.
Зубов помолчал немного, повернулся к Олегову и с непонятным тому злорадством сказал:
– А ведь никому ничего не докажешь, и прокурору не пожалуешься. Плати, дружок. Мне здесь еще долго ездить. Если за каждую колонну буду терять хотя бы по одному солдату, по одной машине… Думаешь, в штабе не заинтересуются, почему всех здесь пропускают, а меня нет?
У Олегова пересохло в горле.
– Это же бешеные деньги.
– Видать, пацан не простой был. Плати.
– Чем?!
– Плати.
Олегов схватил Зубова за запястье:
– У вас есть лишнее. Дайте!
– А ты считал? – Зубов зло выдернул руку. – У меня норма, мешок к мешку!
Швец, до сих пор безучастно стоявший рядом и задумчиво разглядывавший гребень нависавших над дорогой скал, вдруг оживился:
– Товарищ капитан, а может, дать ему под расписку во временное пользование, в присутствии свидетелей?
– А что, верно, – вполне дружелюбным тоном сказал Зубов. Его круглое, с подвижными губами, лицо легко меняло выражение на противоположное.
– Но с возвратом!
Олегов махнул рукой, соглашаясь. Он чувствовал, что из одной ловушки попадает в другую, но вырваться из этой именно сейчас так хотелось, что о будущем не думалось.
– Что дадите?
– Только муку, двенадцать мешков.
Олегов усмехнулся, вспомнив лейтенанта-тыловика в Хайратоне. Зубов достал из кармана широкий блокнот.
– Пиши здесь: «Старший лейтенант Олегов взял в колонне 142 во временное пользование двенадцать мешков муки. Обязуюсь вернуть до 15 июля». Ставь подпись.
– Отец, только мука…
Зубов показал пальцем в листок бумаги, затем черной китайской авторучкой с золотыми разводами переправил 10 на 12, остальное зачеркнул и вопросительно посмотрел на старика. Тот, ни на кого не глядя, еле заметно кивнул головой. Зубов, сидевший на корточках перед стариком, встал, сложил и сунул в карман листок, потер руки и повеселевшим голосом скомандовал:
– Тарасюк, ты сломался, отстанешь с зампотехом, – затем обернулся к солдатам с автоматами: – Камни с дороги убрать!
После этого для всех, зычно:
– Заводи!!!
Глава 6
