посплетничать о ближнем. Схватив крохотулечную чашечку кофе, модельер закатил накрашенные глазки:
– Богат? О, мой бог, он альфонс, жиголо. Хочешь расскажу, каким образом Стасик оказался на плаву? Впрочем, ты не торопишься?
– Абсолютно нет, но мне сказали на входе, будто у тебя несметное количество дел.
– Фигня, – отмахнулся Леша, – до семи я свободен, вечно Лола путает, вот завтра сумасшедший денек, прямо на части разорвут, а сегодня могу слегка расслабиться и получить удовольствие. Стасик – титан.
– В каком смысле?
– В прямом.
– Хочешь сказать, что он силен и благороден, как полубог?
Лешка тоненько захихикал:
– Вовсе нет, просто наш Стас ухитрился превратиться из шестерки в козырного туза. Ну, слушай.
Глава 7
Откуда Стас Комолов появился в Москве, не знал никто. Просто один раз на очередную премьеру, куда ломанулся весь бомонд[6], Анна Лапшина появилась в сопровождении безукоризненно одетого молодого человека. Народ, собравшийся в зале, глядел в основном не на сцену, а на парочку, устроившуюся в седьмом ряду партера, на самых лучших местах для тех, кто желает посмотреть балет. Анечка только-только отметила семидесятилетие, но после пяти или шести операций, проведенных лучшими косметологами Европы, дама выглядела максимум на пятьдесят. Злые языки поговаривали, что оборотистые доктора откачали у Лапшиной жир с задницы, а потом нарастили с его помощью бюст дамы. Кое-кто хихикал, видя, как Аня старательно сохраняет на лице серьезное выражение, потому что после всех подтяжек она не могла улыбаться. Некоторые дамы, злоязыкие, как все существа женского пола, ехидно замечали:
– Лапшина, конечно, косит под молоденькую, только, когда она садится, у нее приоткрывается рот.
Если услышавший это заявление человек был простоват, то обязательно следовал вопрос:
– Почему?
И тогда милейшие дамы охотно поясняли:
– Кожи на теле не хватает, все поотрезали и натянули.
Но сколько бы ни капал у сплетниц яд с языков, как бы ни кривились они при виде точеной фигурки Лапшиной, факт оставался фактом: она выглядела неприлично молодо. Еще она страшно злилась, когда кто-нибудь величал ее по отчеству, и, кокетливо протягивая незнакомцам тоненькую ручку с бледной кожей, чирикала:
– Рада видеть вас, меня зовут Анечка.
Лапшина знала, что возраст дамы выдает в основном не лицо, а шея и руки. Поэтому без раздумий согласилась на процедуру сведения при помощи жидкого азота старческих пигментных пятен.
И еще, мужчины, которых Анечка укладывала в свою постель, были молоды, хороши собой и… бедны. Целый год Стас носил за Аней шаль, подавал ей пальто, открывал дверь автомобиля и танцевал на вечеринках. Но потом он, очевидно, надоел Лапшиной, и она передала мужика своей доброй знакомой Элен Войнович. Элен
Бомонд – высший свет; в наши дни слово приобрело слегка пренебрежительный оттенок.
